Книга Покоренная Хвороком, страница 43 – Каллия Силвер

Она вздохнула.

— Ладно, — пробормотала она себе под нос. — Ты стараешься. Я тоже попробую.

Она сильнее закуталась в мех и снова взглянула на контейнер, подавив гримасу.

От него всё ещё пахло смертью и отчаянием, но живот уже ныл от голода.

Ей нужна была еда.

Она была бы дурой, отвергни она всё, что могла получить.

Она подняла руку.

Жестом позвала его.

Он двинулся сразу — плавно, бесшумно, послушно её сигналу. Это тоже удивило её.

Она ожидала, что он просто подаст контейнер или поставит его на колени. Но вместо этого он сделал то, чего она никак не ожидала.

Он опустилсяна колени.

Прямо перед ней — огромный, тёмный, странный. В золотом свете кабины его синяя кожа мерцала, а старые шрамы поблёскивали, крылья висели как тени из металла и плоти.

Затем он зачерпнул из контейнера ложкой — длинной, трёхзубой и довольно-таки функциональной.

И поднял порцию ко рту.

Она моргнула.

Уставилась.

— Ты… — голос застрял.

Он собирался её кормить?

Как будто она… беспомощна?

Или…

Нет.

Не беспомощна.

И не унижаема.

В его позе не было насмешки.

Это было… что-то другое.

Забота.

Она ощутила это прямо в груди — как удар.

Не то кормление, которое дают скоту. Или пленникам. Или игрушкам.

Нет. Это было мягко.

Осознанно.

Он… ухаживал за ней.

Шок пригвоздил её к сиденью, горло пересохло.

Она посмотрела на его шлем — на безликую маску, которая скрывала его от неё даже сейчас. Но его тело — тепло, неподвижность, абсолютная сосредоточенность, с которой он держал эту странную инопланетную ложку — говорило гораздо громче любых слов.

Он кормит меня.

Она должна была отказаться. Отпрянуть. Покачать головой. Показать характер. Но она не сделала ничего из этого.

Она открыла рот. И позволила ему кормить себя.

Будто в трансе, она подалась вперёд и приняла первый кусок.

Вкус ударил мгновенно — слегка металлический, клейкий, с едва уловимой овощной ноткой, но в основном это была слизь. Не отвратительная — просто пустая. Как будто ела чьи-то воспоминание. Как будто глотала призрака.

Но происходило ещё кое-что. То, чего она не понимала.

Потому что он стоял на коленях.

На коленях.Рядом с ней.

Такого она не ожидала. Не ожидала, что он снизойдёт до неё по собственной воле, уменьшит разрыв в их силе. Она думала, он всегда будет возвышаться, приказывать, напоминать ей, что она ниже. Вещь. Питомец.

Но это?

Это было чем-то другим.

И это должно было казаться унизительным.

Но не казалось.

Это было… завораживающе. Запретно.

Она взяла ещё один кусок. И ещё...

В его действиях была настойчивость — почти сила — в том, как он подносил ложку к её губам. Не поспешно, не грубо — но уверенно. Словно он решил, что она будет есть, и вот как это будет происходить.

Иного варианта просто не существовало.

Но даже это — его настойчивость — не ощущалась жестокостью.

Это было… защитой. Намерением.

И, чёрт возьми, она позволила ему продолжать.

Постепенно еда стала менее отвратительной. Вкус притупился. Текстура перестала раздражать. Может, дело было в тепле, что разливалось по животу, или в том, что голод отпускал. А может — в том, что он нина мгновение не давал ей почувствовать себя меньше, даже когда кормил её, ложка за ложкой, будто она значила для него что-то.

Постепенно те ужасные, зелёные, торгующие рабами твари отступили в её памяти.

Постепенно она заново обрела сам акт еды.