Книга Тернистая звезда, страница 9 – Anevka

— Хм… — во второй раз за сегодняшний день священник не нашёлся, что ответить. Выбор… Джегг с трудом мог вспомнить, когда в последний раз кто-то предоставлял ему свободный выбор.

Астер между тем достала мультикуб и вызвала звёздную карту, расчерченную яркой трассой.

— Это наш маршрут. Вот тут, — она ткнула в одну из звёзд пальцем, и та замерцала голубым сиянием, — у нас запланирована стыковка, будем забирать ещё одного пассажира. Можешь вернуться с его шлюпкой и высадиться на любую из обитаемых планет, их там две.

Астер приблизила звезду, показав всю систему с поясняющими надписями. И сбросила обратно к трассе.

— Или любую другую по пути выбери. Возьмёшь нашу шлюпку, я ей автопилот до планеты и возврат на корабль загружу. Вот здесь, например, — она указала новую звезду, — Хрустальный Сосуд. Очень хорошее транзитное место. Кстати, деньги у тебя есть?

— Понятия не имею. Не знаю, заблокировали мой счёт, или нет. И проверить негде.

— Можешь использовать мой, — она подтолкнула мультикуб чуть ближе к нему.

Джегг взял его, повертел в руках: изящная, и, судя по всему, более совершенная модель, чем те, с которыми он привык иметь дело.

— О, секунду, я свою аутентификацию сброшу.

Она звонко щёлкнула пальцами, мультикуб на мгновение погас, но тотчас же высветил приглашение к идентификации личности. Джегг открыл финансовый модуль. Над мультикубом воспарила сумма с довольно внушительным количеством разрядов.

— Более чем достаточно, — одобрительно кивнула Астер. — Можно шуструю яхту на чистых номерах купить. И ещё на смену личного кода останется.

— Смену личного кода? — машинально переспросил Джегг.

— Если домой хочешь вернуться. Я посмотрела из любопытства, в стартовой звёздной системе ты обозначен как персона нон грата. Но больше ни у кого претензий к чёрному священнику Джеггу нет: ни международного розыска, ни каких-либо ограничений финансовых операций, даже спецотслеживания никакого. Только локальный запрет на приближение.

Он закинул в рот ещё одно мятное драже. И некоторое время фантазировал на тему того, как создаёт себе фальшивую личность, тайно спускается на планету и подбирается к Рейвзу в ореоле праведного гнева. И на этот раз даже успешно читает проповедь.

Астер молча разглядывала вытянувшегоноги через весь проход священника, упорно сверлившего взглядом переборку. Одежда Сегоя была ему велика и висела бесформенным мешком. Глубокие тени под глазами и горькие складки на впалых щеках делали из Джегга почти старика (хотя она успела уже выяснить его возраст в стандартных годах, и знала, что он старше её самой всего-то лет на семь). Бледные губы то и дело кривились в неприятной усмешке. В сопроводительной записке чёрный священник описывался как гениальный, но опасный психопат. Астер же видела перед собой лишь уставшего и бесконечно несчастного мужчину.

Планы мести озарили воображение Джегга бледным всполохом. Но вслед за ними навалилась непереносимая тоска. Дело ведь не в Рейвзе. Не в Рейвзе как таковом. Пусть даже, приложив грандиозные усилия, его удастся устранить. Что это изменит? На его место придёт другой, и столь же быстро скатится к идее концентрации власти в собственных руках, к раздаче должностей лоялистам и внесудебных расправах с недовольными. Джегг столько раз уже это проживал! Встать самому на пост Главы Священной Миссии, воспользовавшись ментальным иммунитетом чёрного священника к патологическим изменениям такого рода? Стилу же удавалось. Но Джегг не Стил. Он никогда не чувствовал в себе склонности к хитроумным комбинациям по соблюдению равновесия, в которых его учитель достиг такого совершенства. Джегг уже сейчас воспринимает себя канализационным септиком, в который сливают человеческие пороки. Но даже септик надо время от времени вычищать, или он перестанет исполнять свою функцию. Вот Джегг и перестал. После смерти Стила и гибели Оле последний чёрный священник в колонии остался один на один с собой, грязь продолжала копиться, но не находила выхода. Он переполнен и не в состоянии больше это выносить. Само предположение о том, что заниматься ассенизаторством придётся до глубокой старости, наводит на мысли о суициде.