Книга «Стрела Амура» и ведьмина натура, страница 70 – Маргарита Преображенская

– Предлагает Викторусу и тебе присоединиться к нимв деле воскрешения их царя, Раваны, который потом щедро наградит вас за это, – перевёл Амур, подтвердив мои догадки.

– Неужели они думают, что мы согласимся?! – нахмурив брови, спросила я.

– Говорит, что в противном случае никому из нас не сносить головы, кроме тебя, Анфиса, да и то только потому, что твоя голова нужна, чтобы носить Венец, – продолжал Амур, помрачнев.

Меня несколько возмутило то, что моя голова оценивается только как некая болванка, на которую можно напялить Венец, но больше всего меня поразил Витюня. Я ожидала, что он возмутится и как вариант закидает переговорщика помидорами с грядок, а потом, ответив отказом, гордо удалится в дом, но домовой проявил чудеса любезности, сказав, что ему нужно время, чтобы обсудить все возможные варианты действий с коллективом, после чего переговорщик, буркнув что-то невразумительное, неожиданно потерял интерес к своему собеседнику и, громко затянув какую-то залихватскую песню, галсами отправился куда глаза глядят: кажется, ракшасы оставили ненужное тело переговорщика, и оно на автопилоте отправилось в неизвестном направлении. Витюня вошёл в дом мрачнее тучи.

– Ультиматум нам выдвинули, – сказал домовой, когда за ним закрылась дверь. – Я выторговал два часа на обдумывание.

– Да что тут думать?! – одновременно возмутились мы с Шешей (принц нагов рвался в бой).

– Не скажите! Думать всегда полезно! – возразил Витюня. – Теперь по правилам у нас должны попросить результат размышлений через два часа, потом поторговаться, а не сразу же атаковать. Хитрость Шеши прекрасно сработала: охотясь за клонами, ракшасы далеко ушли отсюда, но Венец… Они почувствовали всплеск его силы, несмотря на все уровни изоляции этого дома. Если бы ракшасы бы сами рядом, явились бы лично, а пока послали переговорщика. Через два часа здесь будет цела армия этих демонов. Настроены они очень решительно, нам надо обдумать нашу стратегию.

– Предлагаю бежать! – выпалил Фейор, никогда не отличавшийся смелостью.

– Примем бой! – объявил Шеша, а Кумудвати согласно закивала, слегка выпуская длинный раздвоенный язычок – отличительную особенность всех нагов.

– Демонам по шеям надо надавать, хоть будь их стадо! А тому, кто в десять шей, оторвать пяток ушей! – заявили Кики, а её сёстры встали рядом в позе сахарницы.

– Мой ракшасов не боись, если надо – подерись! – донеслосьиз-за шкафа.

Кажется, бабай собирался выступить на нашей стороне, вернее, на стороне рыжеволосых кикимор. А может быть, не просто так, мне в видениях афиша пьесы «Три сестры» явилась? Знак, что среди них надо невесту для этого лохматого индивида искать? Венец же зря не посоветует! Когда большинством голосов (мы с Амуром тоже оказались солидарны с Шешей) было решено принять бой, мужчины занялись обсуждением плана военных действий. Бабай тоже иногда высовывался из-за шкафа, чтобы вклиниться в разговор с дельными замечаниями. Он оказался мастером хитрых комбинаций, вызвавшись быть диверсантом на стороне противника. Летописец тоже принимал вынужденное участие в общем обсуждении (вынужденное, потому что был привязан к стулу для добровольно-принудительного пробуждения смелости), а про его гитару, сиротливо стоявшую в углу, все забыли.

В это время кикиморы, уединившись в соседней комнате, начали какой-то незнакомый мне магический ритуал, с песнями и танцами, а Кумудвати очень органично влилась в общую массу со своим танцем живота. Я решила не вмешиваться в этот женский ансамбль. Меня охватило желание побродить по дому: наверное, я скучала по комнатам и коридорам, в которых прошло моё детство и часть взрослой жизни. Побывав во дворце принца нагов, таком красивом и интересном, но чужом, я вдруг ощутила, что очень боюсь навсегда потерять своё, родное. Пожалуй, только теперь, я поняла, почему люди сражались до последней капли крови за каждую пядь родной земли.