Книга Дарханы. Академия Четырех богов, страница 20 – Евгения Александрова

Арнеина закрыла глаза следом, но тщетно: связь с погибшим три десятка лет назад отцом она нащупать не могла никогда. Быть может, для этого нужно быть не просто одаренной, способной воздействовать на всё живое — но уметь прикасаться и к вечности, как её муж.

Путешествие подошло к концу быстрее, чем она предполагала. А может, этому способствовало её отрешенное состояние — кажется, она провела в молчаливой медитации не меньше суток.

На месте захоронения Учителя особенно громко закричали вороны, будто почуяв приближение человека, способного потревожить покой мёртвых, дотянуться до них сквозь могильный камень — и символы на даори, ограждающие живых от ушедших.

— Я должен его увидеть, — проронил Сиркх, опускаясь на холме коленями на землю.

Арнеина вздрогнула и почувствовала, как вся кожа покрылась крупными мурашками, пробежал пугающий холодок. Он всерьез? Теутеран ушел к богам полгода назад, едва ли будет приятно увидеть сейчас то, что от него осталось в земном мире…

— Сиркх…

Император даже не взглянул на неё, но хватило и той резкой магической волны, что упруго ударила в грудь и заставила сделать шаг назад. Больно сжалось сердце. Не ей спорить с богами, верно?..

Слуги молча взялись за дело. Теутеран был похоронен согласно его воле — безособых знаков отличия, на том холме, где однажды услышал голос богов и передал волю Сиркху. Даже не в самом священном городе богов Сеттеръянге.

На этом же холме сам император был благословлен Скадо — здесь, в окружении гор — все Четверо богов явились к нему один за другим, вкладывая свою силу и позволяя Самуэлю взять новое имя и исполнить то, что они передали: позволить ордену дарханов взять себе власть над простыми людьми, повести их за собой, став, как одаренные, на ступень выше. Протянуть руку тем, кто готов её принять. И лишить власти тех, кто считал магов — тёмной силой и кто вредил тем самым всему человечеству.

Сейчас любой мог прикоснуться к холму и святой земле, но паломники часто сторонились самой вершины, предпочитая обходить холм кругами и напитываться силой земли, с молитвой обращаясь к небу. Арнеина же стояла у самой вершины холма, чувствуя на это свое право. Но такая мощь исходила из самой земли, что трудно было оставаться на месте и не задрожать от присутствия богов: руки и плечи покрылись мурашками, и пришлось поджать губы, чтобы не издать ни звука.

Из храма Четырёх богов, устремленного в небо острым шпилем у подножия горы, раздался удар гонга — и гулкая звуковая волна прошила все тело вибрацией. Арнеина тоже опустилась на землю, чувствуя, как вместе со звуком нарастает и резонирует тонкий невесть откуда взявшийся страх.

Нельзя будить мёртвых. Они ушли за границу живого, они в мире духов, и даже Сиркху не стоит возвращать это в мир живых. “Покоя нет и в смерти”, — пришли слова на даори, но сейчас они не внушали спокойствие.

“Я слышу его голос. Он не мёртв!”, — отчаянная мысль вдруг передалась Арнеине от Сиркха. Никогда прежде она не слышала мыслей императора, только могла ощутить его всей сутью, но связь будто стала ярче и крепче. И это тоже пугало! Арнеина коснулась ладонями холодной земли, камней, травы, что покрывала холм, и почувствовала, как всё же мелко дрожит всем телом.

Когда из земли достали гроб, она хотела отвернуться, но не смогла. Волю точно сковало, и Арнеина продолжала смотреть на то, как снимают приколоченную деревянную крышку, как Сиркх поднимается — медленно, словно преодолевает сопротивление ветра — как он хватается за толстый край, впиваясь пальцами в отсыревшее дерево.