Книга Дарханы. Академия Четырех богов, страница 21 – Евгения Александрова

Слуги почтительно расступились и все,как один, встали на колени и склонились низко к земле, опустили голову. Только император Ивварской империи и она, его супруга, оставались с поднятыми лицами. Для слуг это было священное и непонятное им таинство, и ни один из них не посмел сомневаться в том, что делает их император.

Он — божество! Он — величайший из живущих магов.

И только Арнеина замерла, перестав дышать. Это безумие — безумие, что тонкой ядовитой змеей ползло сейчас по коже, по позвоночнику, пробиралось под волосы, заставляла вставать дыбом каждый крохотный волосок на теле. Душило.

Впервые в жизни Арнеина отделилась от своей принадлежности Сиркху и увидела его со стороны. Как всегда сильнейшего, твёрдого, как скала, непоколебимого, закрытого. Всемогущего. И — внезапно ранимого.

Он действительно верил, что его Учитель может быть жив.

Он верил в это?

Боги обманули его?

Арнеина почувствовала безумие, которое обернулось змеей и впилось глубже, до самого сердца и сделало ядовитый укус. Нечем дышать! Почву выбили из-под ног. Земля будто и впрямь рванула навстречу, и Арнеина из последних сил удерживалась на грани падения, впиваясь ногтями в каменную почву. Не может быть!

Император Иввара, величайший из магов, живущих на земле, Самуэль Давн, взявший имя Сиркх по воле старшего из Четырёх богов… неужели он действительно не верил, что его Учитель — мертв, и хотел увидеть его на самом деле?

Мир померк, подёрнулся глухой туманной завесой, Арнеина почувствовала, что её связь с Императором тянет силы так, что она задыхается, что сердце сжимается в кулак, а воли и сопротивления, чтобы сохранить свои границы, не остаётся вовсе.

Беззвучный крик рвался изнутри, но она не издавала ни звука, силуэт Сиркха стал больше, шире, потемнел, занял всё пространство, до куда мог дотянуться взгляд.

Арнеина упала на землю, опершись руками и почувствовав вдруг такое облегчение от того, что соприкоснулась с этой твердью — и та забрала её боль.

Обед был отвратительным.

Вжик-вжик, — скрипели от качки доски с завидной мелодичностью. В полумраке нижней палубы мерно качались фонари. Жестяная миска на массивном, обитом железом столе, тянущемся вдоль длинных сидений, так и норовила присоединиться к всеобщему танцу предметов — под бесконечное переваливание корабля с одного бока на другой.

За соседним длинным столом поглощал свою порцию какой-то мужчина в засаленном платье, но ел так медленно и равнодушно, будто ему всё равно, что поглощать.

Овощная похлёбка с плавающими в жиже кусочками жилистого мяса не пробуждала аппетит, и даже утверждение Бьёрна, что мне станет лучше, не помогало.

— Я не могу это есть, — призналась я в конце концов.

Моя прическа окончательно растрепалась. Прежде я не очень любила открывать чуть оттопыренные уши (над которыми, конечно, не мог не пошутить Тавиан), но внутри было темно и душно, кудри противно липли к спине — было не до того, чтобы производить на кого-то впечатление. Наскоро пересобрав длинные волосы и стянув их в высокий хвост с помощью броши, я отстранилась и следила, чтобы они не попали в миску и не провоняли этим луково-приторным запахом с привкусом подгорелой хлебной корки.

— Как пожелаете, — пожал плечами сидевший напротив сероглазый и ловко поймал миску, которая принялась скользить дальше. — Не пропадёт. Простые смертные, а не королевские особы, съедят за вас и ещё попросят. Но не могу обещать, что буду ловить вас каждый раз, когда вы будете падать в голодный обморок.