Книга Дарханы. Академия Четырех богов, страница 26 – Евгения Александрова

Скорее — я старалась принимать всё, что получаю.

А это, как говорила Нидейла, важная разница. Я вспомнила голубоглазую ведунью с не по возрасту молодым и мудрым взглядом, с многочисленными татуировками и украшениями в волосах, мерно звеневшими на ветру. Со спокойствием, которое всегда окутывало её и тех, кто с ней рядом, и вздохнула, понимая, что не смогу провести обучение с ней, как мечтала.

Что ж, наступала пора принять то, куда я направляюсь, и то, через что надо пройти. Да, хоть я и намерена найти способ пройти обучение и покинуть монастырь, не жертвуя собой и своим здоровьем во имя сомнительных целей, но несколько дней, что я провела наедине с собой, помогли немного успокоить дух.

И если меня научат усмирять этот внутренний огонь… я смогу не только вернуться на родину, но и снова встретиться с Ароном и не быть больше для него и других опасной. От этой мысли внутри всё дрогнуло, и я поджала губы. Так и не забыла Арона. Снова он в моих мыслях!

Корабль сильно качнуло, всё внутри скрутило в клубок, и я вцепилась в край койки.

— Знаете. Не переживайте раньше времени за сына, — часто дыша, проговорила я, когда рыдания собеседницы стихли и она пришла в чувство. Женщина поднялась с места, и я произнесла ей вслед: — Может, всё обернётся лучшим образом, а так вы только вселите в сына свой страх. Моя… знакомая всегда говорила, что излишняя тревожность за других — безмолвный посыл к их гибели: ведь только тогда наконец не станет повода для переживаний. Верьте в него, и ему не придётся страдать.

С легкой гордостью я впервые подумала о том, что мои родители, брат и даже Нидейла не будут рыдать по мне горючими слезами и оплакивать раньше времени. Они верят в меня и моё упрямство. И пожалуй, так куда легче идти вперёд.

— Да если бы я могла не тревожиться, — хмыкнула кирия, утерев слезы и приглядевшись ко мне ещё раз. — Твой магический дар, должно быть, очень силен.

— К сожалению, — мрачно отозвалась я, благодаря Духов за то, что на корабле опасность прикоснуться к огню гораздо меньше.

Разве что Бьёрн — мой личный источник смертельного риска.

Наконец одним прекрасным утром качка полностью стихла.

Впервые за всё путешествие чувствуя себя прекрасно, я вышла на палубу, наскоро причесавшись, собрав волосы и надев шляпу, и посетовала про себя, что на корабле нет возможности надеть свежее выглаженное белье или хотя бы отдать в стирку сменное платье.

Слава богам, что я успела прихватить хоть что-то и не пахну так дурно, как могла бы. У одного из юнг мне удалось выпросить таз для умываний, пару вкусных кусков пирога от кока и даже время привести себя в порядок, когда один парнишка согласился сторожить и не пускать никого в офицерскую отхожую комнату.

Этому черноглазому пареньку было лет пятнадцать. Моей улыбки и пары ласковых слов хватило, чтобы он охотно пошёл навстречу, а потом преследовал по всему кораблю, настойчиво повторяя “кирия” и надеясь на мою особую благосклонность. Даже во время работы с парусами постоянно оглядывался и улыбался, ловя мой взгляд.

— Кирия, — радостно склонился он снова, подавая мне руку, когда я поднималась на верхнюю палубу. И попытался задержать мою ладонь чуть дольше, на что я сердито цокнула.

Но заметив, что на палубе сидят возле какого-то ящика матросы вместе с Бьёрном, мило улыбнулась в ответ юнге и даже перекинулась с ним парой фраз, отчего тот расплылся в довольной улыбке и даже попытался поддержать меня за талию.