Книга Дарханы. Академия Четырех богов, страница 63 – Евгения Александрова

Закрытость ордена, тяжелые тренировки, “избранность”… Как будто всё это вело к искаженному восприятию действительности — они начали мнить себя высшими из-за своих способностей и испытаний, которые преодолели. Интересно, со мной тоже такое случится?

Поднимаясь шаг за шагом по тропе, я успела покостерить и своего брата, который сдал Бьёрну, и самого Бьёрна, и эту Тьяру и жестоких дарханов, отталкивающих тех, у кого нет дара, и боги еще весть кого, пока, запыхавшись, ползла наверх — но на последних шагах по вделанным в скалы ступеням я застыла.

Здесь был не просто “хоть кто-то”, а будто половина учеников Сеттеръянга. Человек двести, не меньше! Все в таких же одеждах, как у меня, и терпеливо сидящие прямо на скалистой вершине с закрытыми глазами. Кажется, я точно что-то пропустила.

Постояв немного и терпеливо вздохнув, я уже думала присоединиться к молчаливому сидению на скале, подозревая, что это обязательная-таки часть одного из ритуалов, когда мужчина в годах приподнялся, невесть как почувствовав мое появление.

Никто кроме него не шелохнулся, пока он приближался ко мне. Седые волосы у него были коротко стрижены, глаза казались блеклыми на тусклом свету, а по лицу можно было прикинуть, что ему все семьдесят, хоть подходил ко мне мужчина довольно энергично — для своего-то возраста.

Я еще больше скомкала длиннющий подол и замерла перед ним. Пусть хоть кто-то уже объяснит, что здесь происходит.

Судя по всему, один из учителей? Высокий старик остановился с непроницаемым выражением лица, смерил меня с ног до головы и потом снова до ног, вокруг которых смялся подол одеяния. Я спешно прикрыла оголенные нижним слоем щиколотки.

— Девушка со стихийным даром? — грубо и на ивварском хмыкнул учитель, подняв на меня невыразительный взгляд, от которого, впрочем, противная дрожь побежала по спине, словно меня только что не только взвесили и оценили, но и поместили на определенную ступень развития: куда-то не сильно выше улитки.

— Да… сентар, — поколебавшись в том, как верно обращаться к дарханам,произнесла я тоже на ивварском и чуть кашлянула. — Я здесь по приказу его императорского величества, — собрала я всё свое достоинство, едва заметно приподнимая подбородок: чтобы это не выглядело нарочито.

Почему мой обычный довольно звонкий голос скатился в какой-то скрежет колеса от телеги? Я вспомнила гордый и красивый окрик матери, чьё звучание проникало сквозь кожу и заставляло немедленно услышать и вслушаться в её слова.

Её хотелось слушать даже тогда, когда она была сердита или не в духе — иногда я понимала отца, который смотрел, как она что-то выговаривает или рассказывает о делах. На лице отца пробегала загадочная улыбка, и чаще всего он ловил пальцы мамы и целовал, осторожно поднося к губам, на что она уже не могла сердиться или говорить о чем-то ином.

У меня не было такого дара мелодичности и особого звучания, поэтому пришлось снова откашляться, чтобы вернуть себе хотя бы звонкость.

— Что с одеждой?

Я мельком бросила взгляд на остальных учеников и убедилась, что никто из них не шелохнулся и сидят так же строго и молчаливо, будто не слышат. Вот это дисциплина! Похоже, я правда попала куда-то, где готовят послушную армию солдат, а не будущих правителей или наместников, о чем обычно говорили дарханы — если я правильно понимала брата.