Книга Наследники Империи, страница 98 – Инна Ласточка

— Может, — согласился Юсупов. — Для этого я остаюсь здесь с вами, а не выхожу за дверь. Своей магией я стабилизирую вашу, если мощь её окажется вам не по силам.

— Золотая магия всегда была сильнее прочих цветных, — сказал Алексей таким тоном, будто бы Юсупов упустил очевидное.

— Да, ваше королевское величество, — Юсупов ухмыльнулся и подмигнул ему. — Садись. Я здесь затем, чтобы ты стал достойным правителем или хотя бы просто свободным человеком, и я не позволю никакому переизбытку помешать этим планам.

Анна хихикнула, Алексей усмехнулся.

— Ладно тебе, Василий Юрич, придуриваться опять. Делай, что должен, я тебе доверяю, — он сел напротив Анны, прикрыл глаза на долю секунды и успокоился.

— Готовы? — Юсупов соединил пальцы рук и, когда между ладонями вспыхнула маленькая белая сфера, выставил руки вперёд, перевернул ладони и сделал такое движение, будто собирается этой сферой жонглировать. Из сферы вверх прямо сквозь потолок ударил белый луч, а через мгновение раздался гул, похожий на раскаты грома — пополнение энергии купола всегда слышалось так и первое время заставляло Анну вздрагивать. Юсупов переложил сферу с лучом в правуюруку и произнёс. — Сейчас делаем, как в самом начале. Сосредотачиваем магию в кончиках пальцев, но не выпускаем её, а медленно перенаправляем на печать.

Анна посмотрела на собственные руки, то же самое сделал и Алексей. Золотая магия потекла, побежала и собралась в кончиках пальцев, вызывая покалывание и напряжение, а потом свернулась, сжалась и атаковала печать, точно змея обвилась вокруг магической блокировки. Анна вскрикнула, но удержалась, не расслабилась — шрам на запястье пронзила жгучая боль.

— Спокойно, — сказал Юсупов, — главное сохранять спокойствие. Я не говорил, что это будет легко.

У Анны из глаз брызнули слёзы, но когда она увидела, что шрам засветился и стал медленно исчезать, то лишь сцепила зубы и сосредоточила всё своё внимание на процессе. Юсупов подбадривал их, Алексей неотрывно смотрел на руку Анны, не показывая бушевавших в нём чувств. Свобода была так близко, так близко возможность узнать, что такое жить без тревог и ограничений. Печати вспыхнули сильнее. Анна от слёз уже не видела ничего перед собой, но держалась, надеясь только на то, что сможет вытерпеть боль, какой бы она ни была.

Кожу жгло, до полного исчезновения печати оставалось совсем чуть-чуть, когда боль вспыхнула с такой силой, что у Анны потемнело в глазах, она открыла рот, но не произнесла ни звука, мир отдалился, словно бросил её в пустом безжизненном пространстве, дышать стало невозможно.

— Анна! — голос Юсупова донёсся словно с другого конца длинной железной трубы, глухой и гулкий.

— Ань… — услышала она голос Алексея, а затем резкое и чёткое.

— Алексей, отойди! — выкрикнул Юсупов, так же гулко и глухо, как до этого.

Анна не ощущала тела, не могла им помочь и не понимала, что с ней происходит. Она чувствовала боль, одну лишь боль. Их голоса ещё звучали, спорили о чём-то, но слова больше не доходили до её сознания, в ней росло что-то большое, огненное, яркое, как звезда, готовая взорваться в любой момент. И звезда взорвалась. В солнечном сплетении раскрыла адские пламенные лепестки, потекла раскалённым железом по венам и вырвалась, выжигая кожу на месте прежней печати — вырвалась огромным потоком. Мир пошатнулся, что-то толкнуло Анну в грудь, и она распахнула глаза, обнаружив себя лежащей на полу. Печати больше не было, но всё тело покрывали вздутыелинии последней стадии переизбытка, страшно мутило, мир мерцал тысячами разных оттенков, будто бы Анна внезапно обрела сверхчеловеческое зрение, в горле пересохло. Алексей стоял на коленях рядом с ней, сжимал её плечо и впитывал в себя столько её магии, сколько мог. Он справился, переизбыток был ему больше не страшен, но почему это случилось с ней? Что случилось с ней? Анна поймала взгляд Алексея и предчувствие ледяной змеёй прокралось в сердце. Где Юсупов? Она хотела пошевелиться, хотя бы повернуть голову, но не могла — переизбыток сделал её тело тяжёлым, нечувствительным. И мир ответил ей сам. Над головой раздался страшный хруст, будто раскололся сам небосвод, а потом грохот. Дом стал трястись, с потолка посыпались опилки и пыль, вылетели стёкла в окнах. Казалось, что на улице пошёл ливень из острых крупных осколков какого-то огромного стеклянного облака.