Книга Укушенная, страница 211 – Джордан Стефани Грей

— Яне понимаю, — шепчу я. Я не понимаю, не понимаю, не понимаю…

Волк трясётся, толкая меня вперёд-назад, будто я нахожусь в эпицентре торнадо. Его перекатывающиеся мышцы оставляют на моей коже синяки при каждом резком движении, но я не могу, не могу отпустить его.

— Нет, понимаешь, — печально говорит он, и его красные глаза темнеют, превращаясь в две лужицы крови. От воспоминаний моя рука сжимается на его коже. Я заставляю себя закрыть глаза. Нет. Нет. Нет.

Я снова вонзаю нож в волка, на этот раз глубже. Выворачиваю лезвие так, что становится больно. Калечу.

— Это была не королева, — говорит Каликс. — Это был я.

Едва различимая груда кожи, костей и волос безвольно лежит на земле в море крови, в изуродованном теле моей лучшей подруги.

Я всегда думала, что моя жизнь закончится в буйстве шума — грохоте крушения или гортанном ужасе насилия, — но это… Ничто. Это слабый шёпот, похожий на всхлипывание. Это ощущение, что мои колени касаются земли. Это моё сердце разрывается в груди, я даже не замечаю этого.

— Нет, ты этого не делал, — говорю я в пол, хотя его честность пронзает меня насквозь, и слёзы стекают по моим щекам и падают подо мной на камень.

Он убил Селесту.

— Эви сказала… — Мой голос срывается от боли. — Эви сказала, что это был не кто-то из вас. Она сказала, что вы так переживали из-за драки, что… что все сбежали. Ты… ты прикрываешь королеву. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста

Каликс опускается на колени, но больше не прикасается ко мне.

— Королева Сибилла послала нас туда, чтобы мы всё осмотрели, и я… я сделал то, что должен был сделать. Я сбежал во время драки. Эви не знала. Королева хотела замять это дело, не переполошив всех при дворе. Мы обставили её смерть как несчастный случай, а твоё изменение… Это было хорошим отвлекающим манёвром.

Несчастный случай. Её смерть.

Её смерть.

Я вскидываю голову, и низкий рык раздаётся между нами. Мои кости начинают скручиваться и трещать, но я сдерживаю ярость. Подавляю её взрывной накал. Вместо этого я сосредотачиваюсь на предательстве. Его предательстве.

— Она была человеком, — медленно произношу я. — Она была моей лучшей подругой. — Я смотрю на него, и насыщенный фиолетовый цвет моих глаз отражается в ониксовых решётках. — Назови её по имени, чёртов трус.

И он это делает.Это звучит как проклятие.

— Селеста, — говорит он, отказываясь отступать. — Прости, Ванесса. Это была моя работа.

Этого достаточно, чтобы я сделала выпад.

Я бросаюсь на него, опрокидываю на спину и вспарываю ему грудь когтями. До самой кости. Он не сопротивляется. Он не поднимает ни одной руки, а моя грудь вздымается, и я плачу ещё громче. Я оплакиваю его, как небо, разверзшееся во время урагана, и я не могу это остановить. Горе, гнев, предательство, печаль… Всё это закручивается в смертельный вихрь. Мир вращается вместе с ним. Быстрее, быстрее.

Он убил её.

Каликс убил Селесту.

— Как ты мог? — Я режу ему руку. Плечо. Я собираюсь убить его. Я должна убить его. — Как ты мог?

Между нами проливается кровь, но этого недостаточно. Этого никогда не будет достаточно, чтобы восполнить то, что я потеряла. Селеста. Её смех. Её улыбка. Мой дом. Он причинил ей боль. Он убил её.

— Чудовище, — кричу я. — Ты — грёбаный монстр.

— Я знаю, — выдыхает Каликс. — Знаю.

Как и в нашей схватке на поле, он лежит здесь, позволяя мне причинять ему боль. Позволяя мне выпотрошить его, как он поступил с ней. Я вонзаю коготь ему под рёбра, и он смотрит на меня с решимостью, ярко горящей в его алых глазах. Он не отвечает. Он ничего не говорит. Что ещё он может сказать?