Книга Сибирь, страница 122 – Настя Полос

— Да, я ненавижу тебя, Елена. Ненавижу всем своим сердцем… Потому что люблю.

Я оцепенела.

Больше не брыкалась.

Только смотрела.

Дмитрий отпустил мои руки. Они упали плетями. Я так думала. Но на деле они предательски обвили его шею. Мне пришлось привстать на носочки и потянуть его на себя. Губы, что кривились в оскале — как я считала— жадно распахнулись и потянулись к нему. Вдыхая, будто он воздух, что мне необходим, я поцеловала его.

Дмитрий остервенело и глухо прорычал в меня. А его ладонь крепко, до боли, вжалась в мою ягодицу. Он одновременно притягивал меня к себе и отталкивал к столику.

Мы не могли остановить поцелуй. Мы не могли открыть глаз. Мы поглощали друг друга, словно ждали этого всю свою жизнь.

Его вкус — мое спасение.

Его запах — мое желание.

Его руки — то, чего я хотела больше всего.

Поясница вновь уперлась в столешницу. Дмитрий оторвался, но глаз не открывал. Он прислонился к моему лбу и тяжело дышал.

— Прогони меня, если не хочешь этого, — тихо и жалко звучал его голос. Он не хотел, не мог уйти от меня. Ни сейчас. Никогда. Но если я попрошу. Если действительнозахочу, чтобы он сделал это — уйдет. — Просто скажи, Елена.

— Не уходи, — только и смогла прошептать.

Дмитрий поднял веки. И только от его взгляда внизу живота разгорелось пламя. Я закусила губу, и он поймал это движение взглядом. И его глаза потемнели еще сильней.

Но вот когда он по-настоящему посмотрел на меня, обвел мое тело взглядом, меня скрутило отвращение. Жгучее и необъятное. Отвращение к самой себе.

Урод.

— Не смотри. — Я поймала его за щеку и подняла за подбородок, вынуждая видеть только лицо. — Пожалуйста, не смотри.

Возможно, в моем голосе было столько боли, что Дмитрий мгновенно переключился с вожделения на сострадание.

— Неужели ты считаешь, что, если я мог примириться с твоими внутренними шрамами, не смогу и с этими, Елена?

Я поджала дрожащие губы.

Сейчас он отстранится. Я знала. Я не подам виду, но внутри все покроется льдом. Но так будет правильно.

Урод.

Чудовище.

Дмитрий действительно отошел.

Горький выдох вырвался с предательских губ, что не смогли его удержать.

Слабачка.

Но Дмитрий набрал полные легкие воздуха и резкозадул все свечи, оставив только ту, что горела у входа.

Я видела только его силуэт и едва уловимое сияние кожи.

Значит, и он видел также меня.

— Когда-нибудь ты привыкнешь до конца открывать свою слабость при мне, Елена. Но пока что достаточно и этого.

Дмитрий вновь оказался близко. Опасно близко.

Сердце билось с такой силой, что я не понимала, как оно оставалось внутри меня. Кожа словно чужая стала бесчувственной. И когда Дмитрий взял мою ладонь, я не сразу поняла, что он сделал.

Он опустил мои пальцы себе на грудь. Подушечки пальцев пронзило током. Дмитрий дал мне ощупать вереницу мелких шрамов.

— Эти… царапины от неудачных тренировок.

Дмитрий повел мою руку себе на плечо и ниже на бицепс.

— Здесь меня ранили зараженные когтями.

Еще ниже. К запястью.

— А это мой первый укус.

Он позволял мне коснуться и внимательно исследовать все свои ранения. Все свои шрамы.

Дмитрий отнял мою руку и положил к боку. Вновь укус. Эти ямки я узнаю всегда.

Темнота и его голос действовали как гипноз. Я была слепа, но все остальные чувства стали такими выразительными, что сводили с ума. Я слышала его шумное дыхание, запах его тела сбивал с толку, а ощущение под пальцами — пламенными.