Книга Главная проблема ректора космической академии, страница 51 – Алиса Линд

Вот как. Палач, предлагающий мне добровольно положить голову в гильотину, по собственной инициативе, чтобы его не заругали. Меня одолевают сомнения. Таррел неспроста запретил ему какие-то исследования и наказал за вольность тогда после гравитации. Но черт.

— А эти ваши исследования точно помогут мне на пути к цели? — спрашиваю на полном серьезе, но сама слышу, что вопрос звучит наивно.

Пэрис собирается что-то ответить, как вдруг из-за так и не закрытой гермодвери доносится громкий, истошный, полный боли стрекот.

Взгляд Пэриса холодеет до ледяного и очень опасного, а у меня на загривке кожа вздыбливается, как у дикого животного. Я ведь знаю этот крик. Я столько раз слушала записи переговоров Жуков на ихязыке. Только тут переговорами не пахнет, это больше похоже на предсмертный вопль.

Адреналин собирает кровь у сердца, я в один прыжок оказываюсь на полпути к гермодвери и рвусь в ту часть уровня изо всех сил, но Пэрис, как нетрудно догадаться, оказывается шустрее и отталкивает меня с такой силой, что я чуть не падаю. Отшатываюсь на пару шагов. Смотрю на него и прямо чувствую, как мой взгляд наливается кровью.

— Я. Хочу. Туда! — повышаю голос и даже не узнаю его.

Стрекочущий вопль ещё какое-то время звучит, а потом глохнет.

— Тебе туда не надо, — Пэрис поправляет халат и обретает свое фирменное насмешливо-холодное выражение.

— Там Жуки! — выкрикиваю я. — Вы держите тут живых Жуков?!

— Ты этого не видела и не можешь утверждать с полной уверенностью, — этот гад совершенно невозмутим.

Напролом не пробиться. Значит, надо «дать взятку».

— Доктор Пэрис. — Теперь я усилием воли выпрямляюсь и делаю невозмутимое лицо с толикой интереса в глазах. — Вам ведь интересно, на что способна ксорианская полукровка? Моя ментальная сеть не изучена, а воздействие на Жуков и подавно. Вы ведь хотите узнать, что у меня получится?

Ловлю Пэриса на его же построении фразы, и он, к моему удивлению, поддается. Хотя не сразу, сначала взвешивает варианты, отведя взгляд.

— Пойдем, раз ты сама вызвалась, — он кивком зовет меня за собой, отступая за гермодверь. — Помни, ты сама предложила.

Да, я отлично понимаю и помню, что предложила сама. Я видела Жуков только на картинках, и они раз от раза были изображены по-разному. Будто у них бесконечно полиморфичная раса.

Сейчас, идя по явно укрепленному куску уровня, я ощущаю лютый мандраж. У меня дрожат пальцы и сухо во рту. Я увижу тварей, которые убили моего отца. Не конкретно тех самых тварей, но той же расы.

Мне это нужно. Это как желание заглянуть в бездну — внутри очень волнительно, а снаружи ажиотаж и предвкушение.

Мы проходим метров сто вдоль сплошных стен с герметичными дверями. Широкий коридор изгибается, и вскоре начинаются боксы с Жуками — ниши, вроде углублений в стене, полностью герметичные со всех сторон, кроме вентиляционной решетки и слива в полу, а наружная стена у них из ударопрочного стекла.

В этой части уровня воняет тухлятиной. Я читала об этом, но никогда не ощущала запаха врага так явно. Чувство, что эти поганые твари гниют заживо, но я знаю, что они не гниют. Это для них нормально. Они так живут и здравствуют.

За стеклами разные твари. Ниже, выше, жирнее, худее, с восемью глазами и с двумя, с шестью конечностями или почти как люди, с ярко выраженными ногами и руками.