Книга Главная проблема ректора космической академии, страница 53 – Алиса Линд

Мне удается уловить ментальную энергию этого отвратительного существа. Но расшифровать поток данных не получается. Их слишком много, поступают интенсивно, и мозг сначала клинит…

А потом меня пронзает и одновременно окутывает, точно горящее одеяло, ужасающая боль. Всё тело будто в огне. Я инстинктивно падаю на пол и принимаюсь кататься, будто и правда объята пламенем, но боль только усиливается. Крики сами рвутся из груди, и я не могу их сдержать.

Почему Пэрис бездействует? Он может мне помочь?

И где же чертов болевой шок, когда он так нужен?

Я не в состоянии додумать эти мысли. От диких ощущений я почти не соображаю. Пол вибрирует подо мной, отвечая на чьи-то поспешные шаги, отдается импульсами в ребра и спину, а потом раздается резкое громкое шипение, после чего меня мгновенно отпускает.

Боль снимается как рукой. Открываю глаза, стряхивая рефлекторные слезы, и замираю, забыв вдохнуть. Кажется, мне сейчас крупно влетит.

Рядом с камерой стоит взъерошенный Таррел. Частое дыхание наталкивает на мысль, что он сюда бежал. Он испепеляет меня полным гнева взглядом, но — наверное, мне кажется — в его глазах мелькает тень беспокойства.

За его спиной Пэрис застыл в немой позе и смотрит на полностью замороженную камеру с сорок шестым жуком.

Ледяные наросты не оставляют сомнений — внутри был распылен жидкий азот. Где-то в глубине, слабо выделяющийся на белом замерзшем фоне, валяется сам узник этого бокса.

— Мелисса, — выговаривает ректор все ещё гневно, но я отчетливо определяю волнение в голосе и снова хочу счесть, что мне это кажется.

Но любопытство берет верх.

Я позволяю себе вольность и делаю то, что вообще-то запрещено в отношении старших по званию — считываю его эмоции. Он вне себя от захлестнувшей тревоги, но эти чувства уже отступают, сменяясь гневом и удивительно затесавшимся сюда теплом.

Ректор не медлит. Подходит ко мне и, прежде чем я успеваю что-либо сказать, подхватывает меня на руки. А затем сразу направляется со мной обратно к гермодвери.

— Тебе нельзя здесь находиться, — рычит он, не глядя на Пэриса.

Крепко прижимает меня к себе, теснее, чем следует. А у меня сейчас нет сил с ним спорить. Слишком вымоталась, слишком оглушена произошедшим. Пусть несёт.

— Мне очень интересно, до каких пределов дойдёт её потенциал… — сзади доносится приглушенный расстоянием голос Пэриса.

— Ни до каких, — огрызается Таррел, не поворачиваясь и не замедляя шага. — Я запрещаю эти опыты!

Не знаю, что чувствую по этому поводу. Скорее разочарование, чем облегчение. Я хочу продолжать работать с Жуками. Мне кажется, я могу гораздо больше. А боль легко пережить. К тому же с сорок шестым, кажется, сработал какой-то механизм переноса.

Таррел выносит меня за гермодверь в общее помещение и несет в отсек дальше по коридору. Это оказывается какая-то медицинская комната. Я уже ничему не удивляюсь.

Он укладывает меня в эргономичное кресло, как у дантистов и, уперев руку рядом с моей головой, угрожающе нависает надо мной.

— Мелисса, никогда больше так не делай, — произносит он со сталью в голосе, которая сильно разбавлена искренним беспокойством и сожалением. — Это слишком опасно. Прямое воздействие на Жуков запрещено даже чистокровным ксорианцам, атвой ментальный потенциал ниже!

Меня охватывает злость, смешанная с досадой. Тут же вспоминается, что произошло до того, как я пришла сюда, и в душе разливается цистерна яда.