Книга Брак по контракту со злодейкой, страница 66 – Ангелишь Кристалл

Он спокойно переворачивал страницы, расставляя пометки с той же невозмутимостью, с какой, наверное, когда-то подписывал приговоры. Ему важны были только цифры. Только подписи.

Даже Луиджи в своей грубости хотя бы проявлял эмоции — уродливые, но живые. А этот человек? Он был холодом, ходячим расчетом, смертью без лика. Без чувств. Без остатка тепла. От него не ждали удара — его просто не замечали, пока не становилось слишком поздно.

И именно в эту тишину, под стук колёс и дыхание моей тревоги, прозвучал его голос. Тихо. Ровно. Словно комментировал погоду за окном:

— Вы думаете о побеге.

Сердце ухнуло вниз, будто я оступилась в пустоту. Я резко моргнула и невольно вжалась в угол сиденья, стремясь стать меньше, незаметнее — лишь бы не встречаться с его взглядом. Не сейчас. Не тогда, когда в груди всё перекатывалось от страха и ярости. Я не хотела снова видеть его чёрные глаза,в которых не было ни тени сожаления — только вечная, ледяная тьма.

— Почему вы так решили? — спросила я почти шёпотом, не отрывая взгляда от мутного окна.

— Потому что вы слишком напряжены, — отозвался он спокойно, не подняв взгляда от бумаг. Его голос был отточен до идеала — ровный, без нажима, почти усталый. — Когда человек примиряется с обстоятельствами, его движения становятся мягче. А вы сидите, будто в любой момент готовы прыгнуть. Это выдает вас куда сильнее слов.

— Я не птица в клетке, — наконец выдавила я, повернувшись к нему. Голос мой был тихим, но резким. — И не вещь, которую можно переставить из одного дома в другой, просто потому что вам так захотелось.

Вэлмир поднял на меня взгляд. Долго молчал, словно размышляя, как именно отреагировать. Не раздражённо, не с насмешкой — а так, как будто перед ним стояла сложная шахматная задача, и он выбирал, какую фигуру поставить под удар ради победы.

— Пока вы — моя невеста, леди Эйсхард, — произнёс Вэлмир медленно, отчётливо, — вы не птица и не вещь. Вы — символ. А символы не бегут. Они остаются на виду.

Я сжала пальцы в кулак, ощущая, как ногти впиваются в кожу сквозь тонкую ткань перчаток. Символ. Слово, прозвучавшее с такой холодной ясностью, эхом ударилось о стены кареты. Не человек, не личность, не живая душа с желаниями и болью — а образ. Маска. Шахматная фигура, которую удобно двигать по доске ради своей игры. И он даже не пытался это скрыть.

— Символ чего? — выдохнула я сдержанно, хотя внутри всё сжалось.

Он не ответил сразу. Вернулся к своим бумагам, будто моё возмущение — не больше, чем слабый ветер за окном. Лишь спустя несколько затянувшихся мгновений тишины он отложил перо и вновь поднял на меня взгляд — прямой, уверенный, как удар по слабому месту.

— Символ союза. Символ того, что даже Эйсхарды теперь связаны со мной. Символ того, что я забираю себе то, что другим оказалось не по зубам.

В груди что-то сжалось, будто внутри прорвался огонь — хлесткий, разъедающий. Его слова были не просто оскорблением, а хладнокровным заявлением права собственности. Без презрения, без ярости — просто констатация факта. И в этом было куда больше ужаса, несмотря на некоторые преимущества для самих Эйсхардов.

— А если я всё же откажусь быть вашим «символом»? — выдохнула я, заранеезная, что ответ мне не понравится.

Вэлмир едва заметно усмехнулся, и на губах мелькнула холодная, еле различимая тень насмешки.