Книга Двор Ледяных Сердец, страница 114 – Элис Нокс

Потом шаги стали глуше, изменились – деревянный настил под ногами. Крыльцо.

Скрип петель – старых, не смазанных, но надёжных.

Запах изменился мгновенно – ворвался целым потоком, накрыл с головой.

Дым от очага – не едкий, а приятный, пряный. Сушёные травы – мята, лаванда, что-то ещё, чего я не могла определить. Воск от свечей. Старое дерево. Книги – тот особенный запах пожелтевших страниц и кожаных переплётов. И ещё что-то неуловимое – магия, что ли. Древняя, спокойная, домашняя.

– Сейчас, потерпи ещё немного, почти пришли, – пробормотал Лис тихо, почти нежно, как успокаивают напуганного ребёнка.

Он прошёл несколько шагов внутрь, остановился. Опустил меня осторожно – не бросил, не поставил на ноги, а именно опустил, усаживая на что-то твёрдое. Стул.

Я открыла глаза, но не успела толком осмотреться – он сразу же накинул мне на плечи что-то тяжёлое, мягкое, хранящее его тепло. Плащ. Его плащ, пахнущий дымом костров, лесной хвоей, дорогами и ветром.

– Сиди, не вставай, – голос стал чуть строже, но всё так же мягко. – Сейчас разожгу огонь как следует, согреешься.

Я обняла себя руками, стараясь удержать тепло плаща, кутаясь в него, как в кокон. Дрожь не проходила. Зубы продолжали выбивать дробь, которую я не могла остановить.

Только сейчас, сидя на стуле в чужом доме, я почувствовала – по-настоящему почувствовала – как выгляжу.

Мокрая с головы до ног. Платье – если эти лохмотья ещё можно так назвать – разорвано, свисает клочьями. Одна грудь почти обнажена – я инстинктивно прижала руку к вырезу, собрать остатки ткани вместе. Волосы мокрые, спутанные, прилипли к лицу, к шее, к плечам, капают на пол.

Стыд обжёг изнутри – острый, жгучий, унизительный.

Я сидела здесь, в доме человека, который трижды спасал мне жизнь, выглядя как… как жертва. Как избитая, изнасилованная почти, выброшенная в реку жертва.

Слёзы подступили к горлу, но я сглотнула их, зажмурившись.

Не сейчас. Не здесь. Не при нём.

Я подняла взгляд, заставляя себя осмотреться, отвлечься хоть на секунду от стыда, что душил не хуже Оберона.

И забыла, как дышать.

Это была не хижина. Не избушка. Не маленькая лесная лачуга, какой она казалась снаружи.

Это было… невозможное пространство.

Комната была огромной – размером с парадный зал. Высокие потолки терялисьв полумраке, и с массивных балок свисало всё: связки трав, гирлянды светящихся бутылочек, ловцы снов, сотни колокольчиков и амулетов, что тихо позвякивали, создавая мелодию защиты.

Стены исчезали под полками, заваленными склянками, свитками, книгами в потёртых переплётах. Между ними висели гобелены с рунами и изображениями драконов, зеркала в резных рамах множили свет очага.

Оружие – мечи, кинжалы, луки – висело не для красоты, все клинки блестели, рабочие и смертельные. Пол, натёртый до блеска, покрывали разноцветные ковры из разных времён и земель.

Очаг из грубого камня, покрытого копотью веков, занимал половину стены, в нём весело потрескивал огонь, над пламенем висел котелок с паром. Мебель эклектичная – массивный стол, заваленный книгами и картами, с воткнутым кинжалом, стулья все разные, кровать с резными столбиками тонула под горой подушек, балдахин, расшитый звёздами, создавал уютное гнездо.

Вдоль стен громоздились сундуки с резьбой и рунами, и повсюду – вещи: статуэтки, светящиеся кристаллы, черепа с резьбой, перья в вазах, маски, куклы, музыкальные инструменты. Триста лет жизни, триста лет собирания всего, что плохо лежало. Коллекция. Сокровищница. Логово.