Книга Двор Ледяных Сердец, страница 116 – Элис Нокс

– И… прости, – голос стал тише, глуше. – Что не смог раньше. Искал тебя, клянусь. Искал лазейки, способы вытащить из Летнего Двора, пока всё это… – Он показална меня неопределённым жестом, на мокрую одежду, на разорванное платье, на синяки, что, наверное, проступили уже ярко на бледной коже. – Пока всё это не случилось с тобой. Но Оберон запер тебя слишком хорошо. Магией. Стражей. Я не мог пробиться незаметно, не подняв тревогу. Ждал момента, искал брешь.

Он сглотнул, отвёл взгляд.

– А когда наконец нашёл способ, когда телепортировался… ты уже сама сбежала. – Усмехнулся криво, без веселья, с горечью. – Молодец, кстати. Сильная. Сильнее, чем половина фейри, которых я знаю.

Он вышел, прикрывая дверь тихо, осторожно.

Я осталась одна в огромной, наполненной тишиной и тенями комнате.

Медленно допила воду до последней капли, чувствуя, как тепло окончательно разливается по телу, прогоняя последние остатки речного холода. Поставила кружку на стол – она тихо звякнула о дерево, звук показался оглушительным в тишине.

Встала. Ноги всё ещё подкашивались, но держали – слабо, неуверенно, но держали.

Начала стягивать с себя лохмотья платья. Ткань прилипла к коже – мокрая, холодная, пропитанная речной водой, грязью, кровью. Отдиралась болезненно, царапая свежие ссадины, задевая синяки.

Я стянула всё окончательно и бросила в дальний угол комнаты, подальше от себя, не желая больше видеть эту вещь, прикасаться к ней, вспоминать.

Взяла полотенце. Начала вытираться медленно, методично. Лицо сначала. Шею. Руки. Каждое движение отзывалось тупой болью где-то – то синяк, то царапина, то ссадина.

Отжала волосы – мокрые, спутанные, пахнущие тиной. Вытерла их, насколько могла.

Опустила взгляд на своё тело.

И замерла, глядя на то, что Оберон со мной сделал за такое короткое время.

Синяки везде. Повсюду.

На запястьях – чёткие, тёмные, багровые отпечатки его пальцев, там, где он держал, прижимая к кровати над головой, не давая вырваться. Пять пальцев на каждом запястье, как клеймо.

На бёдрах – ещё отпечатки, такие же чёткие, переходящие из багрового в жёлто-зелёный по краям. Там, где он сжимал, хватал, владел, как своей собственностью.

На шее – красные полосы, тёмные, пугающие, опоясывающие горло почти полностью. Там, где он душил, сжимал, лишая воздуха, жизни, надежды.

Царапины на руках, на ногах – от веток во время погони, от камней в реке, от падений.

Ссадины на коленях – разбиты, кожа содрана, сочится сукровицей.

Я выглядела… избитой. Изнасилованнойпочти. Сломленной.

Стыд обжёг снова – острее, глубже. Слёзы подступили к горлу, но я сглотнула их яростно, зажмурившись.

Нет. Не сейчас. Не буду. Не при нём.

Я взяла флакон с мазью, открыла пробку. Понюхала осторожно. Пахло травами – свежо, приятно, чуть терпко. Не противно.

Начала мазать – осторожно, лёгкими прикосновениями. На запястья сначала, обводя каждый отпечаток пальца. На бёдра. На шею – это было труднее, больнее. На царапины и ссадины.

Мазь была холодной, приятной на разгорячённой коже. И почти сразу боль начала затихать – сначала острая пульсация сменилась лёгким покалыванием, а потом исчезла совсем, словно её и не было никогда.

Магия. Настоящая, работающая магия.

Надела одежду из сундука. Подошла к одному из зеркал на стене – старое, в резной раме, слегка потускневшее.