Книга Двор Ледяных Сердец, страница 119 – Элис Нокс

И глаза.

Серебряные, светящиеся, нечеловеческие.

Смотрящие на меня через реку с такой яростью, такой одержимостью, такой… собственничеством, что дыхание перехватило.

"Убери руки от неё."

Он не защищал меня тогда.

Он защищал своё.

Свою добычу. Свой трофей. Свою собственность, на которую никто другой не имеет права.

Как волк, что рычит на других хищников, подошедших слишком близко к его жертве.

Не из доброты. Не из заботы.

Из эгоизма.

Я его. Только его. И он не допустит, чтобы кто-то ещё коснулся меня, забрал, испортил охоту.

И страшнее всего было то, что часть меня – тёмная, постыдная, которую я ненавидела – откликнулась на этот взгляд.

Что-то внутри трепыхнулось, отозвалось, потянулось к нему, как мотылёк к пламени.

Метки. Это метки делают со мной это. Меняют. Искажают. Заставляют хотеть того, чего я не должна, не могу, не хочу хотеть.

Магия.

Только магия.

Не я.

Но мысль всё равно пришла – предательская, соблазнительная:

Если бы он победил сегодня… игра закончилась бы.

Я его. Навсегда.

Не нужно больше бежать. Бояться. Терпеть боль.

Просто… сдаться.

Я зажмурилась сильнее, прогоняя мысль.

Нет.

Это не я. Это магия говорит. Метки, что меняют меня изнутри.

Я вернусь домой. Обязательно вернусь.

К маме. К Хлое. К своей жизни.

Даже если часть меня останется здесь. С ним. Навсегда.

Слёзы выступили внезапно – горячие, жгучие, предательские, неудержимые. Потекли по вискам, намочили подушку под головой, оставляя тёмные пятна на ткани.

Я плакала тихо – беззвучно, сдавленно, стараясь изо всех сил, чтобы Лис не услышал, не обернулся, не увидел менявот такой – слабой, сломленной, напуганной.

Плакала от страха – всепоглощающего, парализующего. От усталости – физической и душевной, что накопилась за эти дни. От боли – не только от синяков и ран, но от той, что была глубже, внутри, в самой душе.

От всего, что пережила за эти дни. От осознания, что впереди ещё четыре ночи, четыре дня – и каждый может стать последним.

От того, что не знала, кем стану, когда всё это закончится. Если вообще выживу. Если вообще доберусь до Врат. Если вообще вернусь домой.

Шаги – тихие, почти бесшумные, мягкие, как у кошки.

Кровать прогнулась рядом – тихо, осторожно, не резко.

Я замерла, зажмурившись ещё сильнее, пытаясь остановить слёзы, вернуть дыханию хоть какое-то подобие ровности.

Лис лёг рядом – не под одеяло, поверх него, оставляя границу, пространство между нами, не нарушая, не вторгаясь в личное.

Рука легла на моё плечо – лёгкое касание, почти невесомое, тёплое, без давления, без требования. Просто присутствие. Просто напоминание.

– Эй, – прошептал он совсем тихо, голос мягкий, почти нежный, без шуток, без насмешки, без той лёгкости, которой он обычно прикрывался. – Ты не одна. Слышишь меня? Я здесь. Рядом. Никуда не уйду. Обещаю.

Просто поддержка. Просто понимание. Просто тепло.

Что-то внутри меня сломалось окончательно – та последняя стена, что я выстроила, чтобы держаться, не разваливаться на части.

Я развернулась к нему, не открывая глаз, не думая, не контролируя себя. Уткнулась лицом ему в грудь – в мягкую, потёртую ткань туники, пахнущую дымом костров, лесной хвоей, дорогами, ветром и чем-то ещё, чего я не могла определить, но что было невероятно успокаивающим.

И заплакала сильнее – громче, не сдерживаясь больше, не стесняясь, не пытаясь быть сильной. Всхлипы вырывались из горла, рвали грудь изнутри. Плечи тряслись. Слёзы текли не переставая, мочили его тунику, но мне было всё равно.