Книга Двор Ледяных Сердец, страница 54 – Элис Нокс

Тьма начала сгущаться, поглощать пространство между нами.

Сон разваливался окончательно.

– Завтра, – прошептал он, и голос зазвучал эхом в пустоте, – завтра я узнаю твой секрет.

Его губы коснулись моей шеи – жёстко, жадно, голодно.

Не нежно. Не мягко.

Как будто он пытался забрать часть меня. Присвоить. Пометить.

Новая метка выжгла кожу – больнее всех предыдущих.

– До завтра, моя загадочная, непокорная, чертовски упрямая добыча, – прошептал он в темноту.

Тьма поглотила всё.

Я проснулась с криком.

Вскочила – резко, так резко, что голова закружилась, а в глазах поплыли пятна.

Руки взметнулись к шее – ошейника нет. Цепи нет.

Я была в своей одежде – джинсах, кофте, куртке.

В расселине. Между камнями. В холоде и безопасности реального мира.

Сон. Это был сон. Только сон.

Но тело помнило.

Всё.

Шея горела там, где был ошейник. Я провела пальцами – кожа была горячей, воспалённой.

Колени болели – острой, пульсирующей болью. Я посмотрела вниз, закатала джинсы.

Синяки.

Тёмные, багровые синяки на обоих коленях – такие, какие остаются после долгого ползания по твёрдой поверхности.

Но я не ползала. Я спала.

Это был сон. Только сон.

Руки. Я посмотрела на ладони.

Следы от ногтей. Глубокие полумесяцы, где я сжимала кулаки так сильно, что кожа лопнула. Запёкшаяся кровь.

Запястья. Тонкие красные полосы, будто от браслетов, которые тёрли кожу.

Лодыжки. То же самое.

Физические следы. От сна. От иллюзии.

Как это возможно?

Я вновь потянулась к шее дрожащими руками. Коснулась.

Холод.

Новая метка.

Я достала телефон – экран мёртвый, но в темноте он отражал, как зеркало.

Посмотрела на своё отражение.

Узор инея покрывал шею широким ошейником. Красивым. Изящным. Детализированным.

Он действительно напоминал тот, что был во сне – витиеватые узоры, переплетающиеся руны.

Но он не заканчивался на шее.

Он спускался ниже. К ключицам. К плечам. Начинал оплетать грудь тонкими морозными нитями.

С каждой ночью меток всё больше.

К седьмой ночи…

Тошнота подкатила к горлу.

Я зажала рот рукой, пытаясь не блевать.

Слёзы жгли глаза, но я не дала им пролиться. Не сейчас.

Снаружи раздался голос:

– Эй. – Лис. Осторожно. – Ты… ты кричала. Долго. Говорила что-то про иллюзию, про сломанное… Что он с тобой сделал?

Голос сорвался. Он стоял у входа, но не заходил – железные гвозди не давали.

Я вытерла лицо рукавом – мокрое от пота и слёз, которые всё же пролились.

– Показал, – прохрипела я, горло болело, словно я действительно кричала часами. – Показал, что будет, если проиграю.

Молчание.

– И?

– И я сломала его сон. – Голос дрожал. – Изнутри. Разрушила иллюзию силой воли.

Тишина стала абсолютной.

Потом Лис выдохнул – долго, потрясённо.

– Ты… что? – Голос был хриплым. – Повтори. Ты сломала сон Морфроста?

– Да.

– ИЗНУТРИ?

– Да!

Молчание длилось вечность.

Потом он засмеялся – но смехбыл потрясённым, почти истеричным.

– Боже мой. – Он ударил кулаком по камню. – Боже мой, боже мой…

Он начал метаться перед входом.

– Ты понимаешь, что это значит?! – В голосе звучало возбуждение, смешанное с ужасом. – Никто… НИКТО не делал этого за тысячу лет!

Он остановился, уставился на вход в расселину.

– Ты не обычная. Совсем не обычная. – Голос стал тише, благоговейнее. – Сильная воля. Невероятно сильная. Такие рождаются раз в столетие. Может, реже.

Я вылезла из расселины, взяла рюкзак.