Книга Дикая Омега, страница 64 – Ленор Роузвуд

Часы пролетают, как минуты. Я впитываю каждый миг, каждый кусочек этого вида. Я никогда не знала, что значит иметь дом — настоящий — но странная тоска, которая сжимает мою грудь, наверное, похожа на то чувство, когда возвращаешься в место, где вырос. Где все воспоминания — тёплые, горько-сладкие. Леса, горы, свобода. Глаза предательски щиплет, но я моргаю сильнее — я не дам этим альфам увидеть слабость ни на секунду.

Сегодня они тише обычного. Даже Виски не выдал ни одной из своих придурковатых шуточек. Это не страх — им, этим зверям, страх давно не знаком. Это что-то другое: возбуждение, смешанное с той мрачной трезвостью, которую приносит осознание — они могут пойти впятером, а вернуться… меньшим числом.

Меня это должно пугать. Но когда тебя сотни раз доводили до состояния, где ты молишься о смерти… угроза опасности теряет свой яд.

Когда мы приближаемся к цели — уединённому особняку, затерянному среди высот и скал, — моё сердце бьётся учащённо, смесью азарта и нервозности. Тонкие струйки дыма лениво поднимаются из труб.

Вот оно.

Мой первый вкус истинной свободы — пусть и прячущийся под маской опасной миссии бок о бок с этими брутальными Призраками.

По спине пробегает дрожь, поднимая гусиную кожу на руках, несмотря на тяжёлую тактическую экипировку, которую они велели надеть поверх моей одежды. Ткань грубая, непривычная, далеко от тонких, рваных рубашек Центра. Но гораздо сильнее одежды давит другое — пустой, разряженный винтовочный макет за спиной. Лёгкий, холодный, бессмысленный. Пустая игрушка, чтобы выглядеть «солдатом», если меня кто-то увидит.

Никакого доверия.

Просто декорация.

Я — пленница, тащимая в пекло.

Агнец среди волков — хочу я того или нет.

И всё равно — внутри меня вспыхивает опасная искра. Безумная, но живая. Этот рейд может стать моим шансом.Если я разыграю карты правильно — смогу уйти. Сбежать, исчезнуть в этих бесконечных горах.

Я буду совсем одна. Без союзников.Без укрытия от хищников и морозов. Без еды. Без тепла. Только я, моё хитроумие — и любой мусор, который успею украсть, если сорвусь с поводка.

Если повезёт — найду патроны для пустой винтовки.

Голоса рассудка шипят, показывая, как легко я могу умереть: разорванная когтями хищника, замёрзшая до каменной неподвижности, разбившаяся о скалы, или, хуже всего — попавшая в лапы альф, которые голоднее меня.

Челюсть сжимается. Ладонь крепче хватается за бесполезное оружие. Нет. Я не дам страху затуманить мозги. Я пережила слишком многое.

Это мой шанс. Может быть — единственный.

Глухой голос Виски вырывает меня из мыслей:

— Вот и оно.

Он сидит вперёд наклонившись, смотрит через мощные бинокли. Я вижу дым, лениво тянущийся над лесом. Решимость в груди тяжелеет, превращается в камень.

— Дым идем из домика. Кажется, наши мальчики на месте, — продолжает он.

Мой взгляд резко дергается к столбам серого дыма, поднимающимся сквозь деревья. В груди твердеет решимость. Что бы ни случилось, я должна быть готова схватить свой шанс.

Никаких сомнений. Никакой пощады. Только одержимость выжить — та самая, что держала меня живой все эти годы.

Вертолёт резко кренится, уходя в широкий разворот, чтобы не вспугнуть цель. Сквозь затемнённое стекло я вижу лучше: огромное поместье, спрятанное в ложбине между двумя гигантскими вершинами. Дыхание перехватывает — ансамбль из бревенчатых домиков вокруг настоящего стеклянного дворца, всё это окружено высоким забором, утыканным колючей проволокой и охраняемым вооружёнными патрулями.