Книга Семейное дело, страница 4 – Юлия Гладкая

Ждать пришлось недолго. Первая шашка упала в воду около полудня. Заметив её, Стаська кинулась вперёд и выдернула шнур из взрывчатки, прежде чем та сработала.

Радоваться пришлось недолго. Сообразив, что нужного эффекта нет, рыбаки закинули вторую шашку, а следом и третью.

Стаська едва успела обезвредить их, поскольку у последней хвостик шнура едва виднелся. Мысленно она уже поздравила себя с победой, когда внезапно бумкнуло.

Не успев понять, что происходит, русалка закувыркалась в воде. Из лёгких мигом вышибло воздух. В голове звенело. Стаська, точно рыба, хлопала ртом, не в силах понять, где верх, где низ. Забыв про осторожность, она попыталась всплыть, но вместо этого лишь ударилась головой о торчащий из ила камень. В глазах потемнело, и родная водица вдруг навалилась на грудь, будто чугунная плита. Последнее, что почувствовала Стаська перед тем, как погрузиться во тьму, — это чужое прикосновение.

Наська поняла, что случилось неладное, едва вернулась с базара домой. Дверь в хоромы оказалась заперта, бассейн пуст. Хоть Стаська порой и бунтовала, но сестру слушалась, а раз не выполнила наказ — значит, неспроста.

Бросив на пороге пакет с продуктами и сумочку, Наська кинулась на задний двор. Бегом спустилась по земляным ступенькам к реке и, не задумываясь о тинном духе, сунула голову в воду, да забулькала, закричала, ища сестру.

Поначалу никто не ответил, но Наська раз за разом посылала зов и наконец не то чтобы услышала — скорее, почуяла родное.

Торопливо скинув босоножки, она, как была в платье, вошла в реку. Ещё миг — и золотистый хвост шлёпнул по речной глади, оставляя на воде круги. Наська плыла быстро и одновременно считывала, как вода себя чувствует. Река притихла, закручинилась. Даже болтливые лягушки — и те молчали. Чуя, что случилась беда, она ускорилась и, пожалуй, обогнала бы сейчас любую моторную лодку.

Стаську она отыскала на мелководье. Та лежала в воде, даже не обратившись в человека. Пройди сейчас кто мимо — обомлел бы, увидев русалку. Однако повезло: хоть село и стояло неподалёку, но купальщиков в такой зной не нашлось.

Подле Стаськи, тут же у поверхности, приютился дядька-сом. Огромный, по сравнению с ней, похожий на дубовое бревно. Нервно шевеля усами, он то и дело касался русалки, верно проверяя, жива ли та.

— Стаська! — вскрикнула Наська, подхватывая сестру. — Стаська, ты жива?

— Жива, вроде, — прошептала та, не открывая глаз. — Только мутит сильно.

— Мутит — ерунда, это пройдёт. Как же так? — причитала Наська, разглядывая сестру и примечая, что у той под носом и в ушах запеклась кровь.

— Браконьеры там, — выдохнула Стаська и затихла, устав.

Наська закусила губу:

— Держись, сестричка, милая моя. Я скоренько, — прошептала она и, тряхнув гривой рыжих кудрей, глянула на сома. — Береги её. Если что — тащи к дому, там разберёмся.

Исполин дёрнул плавником, и Наська, кивнув ему, скрылась в воде. В ней бурлила жгучая ярость — за сестру, за реку и даже за дядьку-сома.

— Вот, значит, какие рыбаки нынче пошли, — шипела она, скользя в воде. — Закон презирают, обычая не чтят. Ну ничего, Стаська, я им сейчас покажу!

Нужноеместо нашлось скоро. Снулая рыба, оглушённая взрывом, колыхалась на поверхности, мешая обзору. Наська с грустью заметила, что были тут и щуки, и лещи, и даже обожаемые Стаськой сомы.