Книга Стажер Зеркального сыска, страница 81 – Юлия Гладкая

– Привыкаю, – кивнул Митя и покосился на часы. – Игнат Исаакович, можно мне до клиники отлучиться? Я скоро.

– Ох, молодость, бегите, Митя, да купите вашей страдалице яблок в лавке, скажите, от департамента с наилучшими пожеланиями, – повелел наставник и, сев в кресло, углубился в изучение газеты.

Митя, кивнув, вышел за дверь, но, прежде чем шагнуть в зеркало, привычным жестом проверил в потайном кармане, на месте ли три оставшихся рисунка инока.

К новому жилью Митя привыкал с трудом. Еще перед своим отъездом в столицу начальница выбрала ему апартаменты взамен сгоревших. Теперь стажер являлся хозяином двухэтажных хором с отдельным входом и служанкой в придачу.

Лукерья Ильинична, нанятая все той же Катериной, являла собой образчик любящей бабушки, правой всегда и во всем. Оглядев с ног до головы нового хозяина, она тут же взяла руководство домом в свои руки. Отчего Митя чувствовал себя в своем же жилище худородным квартирантом, но перечить Катерине и увольнять кухарку не смел.

Утро его теперь начиналось с настойчивого стука в дверь, и Лукерья не терпящим возражений тоном заявляла:

– Вставай, господин маг, каша стынет.

Митя суетливо вскакивал, умывался и, одеваясь почти на ходу, спешил вниз. Он отчего-то был уверен, что опоздай он к завтраку, так Лукерья его и в угол поставить может.

Кухарка же только вздыхала, глядя на Зеркальщика. В ее глазах он был слишком худ и в одежде небрежен. Впрочем, с последним помог Игнат Исаакович. После пожара он отвел Митю к своему портному, и Яков Маркович не оплошал. Теперь у Мити в гардеробе имелось два костюма, три жилета и шляпа вдобавок. Наставник меж тем пообещал, что к лету справит ему еще и легкий прогулочный туалет, и уж тогда у Мити от невест отбою не будет.

Вопрос невест волновал и Лукерью, едва начав работать, она принялась знакомить Митю со своими многочисленными племянницами, крестницами и дочерями подруг. Не то чтобы девушки толпой осаждали жилище мага, отнюдь. Просто забегали к тетушке Луше на чай, принося или пирог, или кулебяку, а то и разносолы к столу. И конечно же, все сделано было именно их нежными девичьими руками.

Лукерья Ильинична многозначительно смотрела на Митю. Но тот, скупо здороваясь, уходил в кабинет, подальше от чужих глаз, тем самым руша планы кухарки на его, Митино, светлое будущее с одной из девушек.

Даже то, что Митя почти ежедневно ездил в больницу к Евдокии, не останавливало домработницу.

– Она, может, и не очухается никогда, что ж теперь бобылем жить? – рассуждала Лукерья, прихлебывая чай с медом из кружки в горошек. Очередная гостья кивала, соглашаясь с тетушкой. А Митя не слушал. Чуя за собой вину, он продолжал свои поездки в клинику, став завсегдатаем в крохотной палате, так похожей на келью Филимона.

Врач говорил,что в целом Дуня поправилась, но в себя не приходила, разве что вздрагивала, точно от плохого сна. Стонала, да не просыпалась. Митина магия в таком раскладе была бессильна, и это еще больше вгоняло его в уныние.

Впрочем, имелся и еще один момент, где стажер не знал, как поступить. Старуха Пелагея, чей облик Митя разглядел на уцелевшем рисунке, ничем не выдавала себя как ведьма. Прийти к ней с арестом было глупо и недальновидно, а открыться Игнату Митя не желал, чуя, что меж ним и бабкой имеется скрытая связь.