Книга Баламут, страница 32 – Alexander Blinddog

Они постояли с непокрытым головами, помолчали. Баламут снова вздохнул.

— Жаль Фёдора, — сказал он. — Сильно пригодился бы нам в пути такой человек. Славный был муж. Как батя родной был, земля ему пухом.

Алексей не выдержал и разрыдался.

— Ну, хватит, хватит, — Баламут мягко потрепал княжича по плечу. — Он сейчас в лучшем мире, как ни посмотри. Наши северные друзья-соседи говорят, что если пал воин в бою, с оружием в руках, то будет пировать со своими братьями в чертогах богов до конца света. Фёдор был храбрый воин и погиб, как герой. Он точно заслужил такое славное посмертие.

Княжич хотел что-то сказать, но слова будто застряли у него в горле. Баламут дружески похлопал его по спине.

— Не знаю, правда-нет, не знаю в кого Фёдор веровал, да и знать не хочу. Не важно это, коли подумать. Жил человек на этом свете достойно, пусть живёт теперь счастливо в другом мире, какой ему при жизни по душе был люб.

Они долго стояли молча возле кургана. Алексей молчал и Баламут никак не находил новых слов, чтобы вернуть того в чувства. Не тянуло его больше ни за зубоскальство, ни на прощальные речи.

— Подвёл я его, — наконец заговорил княжич. — Обманул дважды. Втянул в битву и не смог прикрыть, когда понадобился.

— Ты не думай об этом, — сказал Баламут. — И себя не кори. Твоей вины нет ни в чём. Фёдор был воином, и тебя как воина воспитал. Может, не говорил он тебе, но я точно знаю, он наверняка гордился тем, что ты решил биться со Змеем Горынычем и не струсил. И не просто решил — ты вышел, сразился и победил.

— Нечем гордится, нечем, — голос Алексея дрожал. — Что толку, если умер Фёдор?

— Он не умер, а в бою погиб. Разницу слышишь? Он ушёл, но Змея убил. Сколько людей теперь не пожрёт больше Горыныч? Сколько семей не останутся без дочерей или жён, которых он мог бы похитить? А? Сколько детей малых не будут по ночам плакать, потому что не дождались бы своих маму с папой, которых эта трёхголоваятварь убила бы? Понимаешь теперь? Фёдор своей жизнью купил жизни, может, сотням других. В этом судьба настоящего воина. Своей грудью защитить тех, кто в этом нуждается. Не плачь по нему, думаю, не любил он этого. Просто скажи ему спасибо. И помни его всегда.

Они вернулись на поле минувшего боя, свистнули коней, подобрали свои вещи. Закончив с этим делом, княжич, будто потеряв всякую мотивацию, сел и тупо уставился в одну точку перед собой.

Баламут облил водой из бурдюка тряпку, стёр с головы кровь, вытер лицо. Нашёл свою шапку, которая за последние дни странствий сильно потеряла во внешнем виде, а некогда яркое фазанье перо обтрепалось, будто хвост дохлой кошки. Со вздохом он снова надел её себе на голову. Посмотрел на бездыханную тушу Змея, достал из-за пояса кинжал, присел на корточки рядом с одной отрубленных голов Горыныча и с хрустом выломал клык. Потрогал его кончиком пальца. Зуб был острой, как лезвие бритвы. Подумал, выломал второй клык. Один убрал в карман, второй спрятал за голенище сапога.

— Возьму трофей, на память, кому рассказать — не поверят же.

Алексей молчал, глядя перед собой невидящим взором. Потом что-то в его разуме словно прояснилось. Он вскочил и забегал. Озирался и крутился во все стороны. Залезал на камни, что-то высматривая. В недоумении всплеснул руками с выражением самой крайней растерянности.