Книга Космический роман. Сирота и гендиректор, страница 104 – Наталья Буланова

Я накрываюсь одеялом с головой. Не хочу видеть свет. Не хочу просыпаться.

Но кто-то очень громко спорит. Спросонья только понимаю, что это два мужских голоса. Они словно дергают за уши, не дают провалиться в спасительную темноту.

Пытаюсь уснуть, но ничего не выходит. Они слишком громко кричат.

Я встаю с кровати и босиком иду по полу в сторону приоткрытой двери. Краем сознания отмечаю, что я в спальне Картера.

И от понимания, что я сейчас увижу его, становится чуть лучше. Мне очень хочется обнять его. Кажется, что так мне станет немного легче. Объятие уймет ту боль, от которой я туго соображаю.

С кем он спорит? С охраной? С персоналом?

И тут я замираю от громкого голоса с кухни.

– Почему ты мне не сказал? – слышу голос Картера.

Он звучит со злой и какой-то бессильной хрипотой, словно Картер сорвал голос. И это останавливает меня на месте.

Столько эмоций! Это точно Картер?

– Как ты себе это представляешь? Я прихожу к тебе и заявляю, что хочу поднять «Эру» ради обещания умершей сестре?Ты помнишь, какой ты был недавно? – слышу я голос Сида.

Сида?

Мои колени подгибаются, и я едва успеваю схватиться за дверной косяк. Зажмуриваюсь, боясь, что это сон, а потом сильно щиплю себя за кожу.

Не сон? Я все чувствую. Навостряю уши.

А сама тихо шепчу:

– Сид. Пусть это будет правдой. Ты жив, Сид?

– И какой же? – спрашивает тем временем Картер на кухне.

– Биологический робот без эмоций, бро. У тебя все было выверено до секунд, даже время на дружескую встречу. А теперь представь, как я прихожу к тебе с предложением сделать тестовый запуск раньше ради сестры со мной, и скажи, что ты на это ответил бы.

Повисает молчание. Раздается смешок Сида.

Я хочу дернуть дверь на себя. Увидеть брата собственными глазами. Живого. Стоящего на ногах. Громко спорящего.

Но накал голосов говорит мне о важности момента. Я не смею выйти сейчас. Понимаю, насколько ценно этим двоим обменяться эмоциями, и дрожу.

Дрожу от счастья.

Слезы текут по щекам, но я их не вытираю. Это слезы радости.

Однако ноги меня не держат. Я сползаю на пол, прислоняюсь спиной к стене и подставляю ухо к приоткрытой двери. Не хочу пропустить ни слова.

Только закусываю кулак, чтобы не издать громкого всхлипа.

Слышу ответ Картера:

– Я отказал бы в целях безопасности. В итоге все кончилось плачевно. Порядок запуска нового корабля придуман не зря.

– Да, я виноват. Мне не нужно было рассказывать команде. В тот вечер я крепко напился, и у меня развязался язык. Я рассказал о холодных ночах, которые провела на крыльце моя сестренка. О ее несчастной доле и своем обещании. И они поддержали меня, Картер. Знаешь, как они загорелись? Как сделали голограмму Ланы? Как я мог отказаться?

В квартире снова повисает молчание. Потом Сид продолжает:

– Знаешь, сколько раз я ругал себя за то, что боялся вынести Лане одеяло и что она заболела из-за меня?

– Не из-за тебя. Из-за твоего отца. И она не умерла. Он тебе наврал.

– Но я мог! И не сделал.

– Не мог. Ты слишком многого хочешь от ребенка. Сколько ты лет с этим живешь? Не пора ли отпустить? Не забывай – это все ложь, которую ты переваривал годами.

Снова тишина.

– А ты отпустил, Картер? – раздается тихий голос Сида.

И снова тишина, которую разрезает хриплый голос хозяина квартиры:

– Отпустил.

– Разве?Стать безэмоциональной машиной – не равно управлять эмоциями. Не равно отпустить. Это просто отказ от чувств. Броня с шипами внутрь, Картер! – Сид чем-то стучит по столу в порыве чувств.