Книга Космический роман. Сирота и гендиректор, страница 91 – Наталья Буланова

Второй раз он обнаружил меня спящей на пороге уже его дома. Обратился в полицию, но органы мягко пожурили отца и вернули меня ему. Больше я к соседу не приходила и спала на своем крыльце, как сторожевая собака.

Все жалели вдовца и не обращались в органы по надзору за детьми. Верили, что он справится. Помогали, как могли: сидели с нами, гуляли, нянчились и покупали сладости. И в один день папа прошел процедуру кодирования от алкоголя и стал много работать.

Однако крики и детский плач в доме не смолкали.

Я дочитала до этого момента и ощутила, как голова взорвалась от боли. А потом я увидела воспоминание.

Я ложусь на деревянное крыльцо между большим цветочным горшком и урной. Кладу голову на руку и закрываю глаза. И вдруг рядом плюхается подушка.

– Ложись сюда, – говорит Сид и пододвигает ее ко мне.

Сам ложится рядом.

Я придвигаюсь к нему и ощущаю тепло, сворачиваюсь клубочком, прижимаюсь к его боку. Тихо плачу, потому что громко нельзя.

Сид начинает тихо петь песню, и я успокаиваюсь.

А потом открывается дверь. Злой отец орет, хватает Сида за руку и тащит его в дом. Захлопывает дверь.

А я обнимаю подушку и радуюсь, что сегодня будет мягко спать.

Я вынырнула из воспоминания, тяжело дыша. Руки дрожали. Из глаз катились слезы.

Я вспомнила Сида! Он был добр ко мне. Всегда защищал от отца.

И он должен погибнуть из-за несчастного случая на «Эре-7000».

Нет. Нет-нет.

Он единственный человек, который когда-либо меня любил и не предавал.

Но через неделю его атомы будут летать сквозь звезды.

Я вскочила на ноги, застыла, а потом силой заставила себя сесть на скамью.

Нет, надо дочитать до конца, прежде чем что-то делать. Все бумаги, что Картер передал мне в конверте.

Дальше я читала бегло. Соседка Элизабет предложила удочерить меня, но отец почему-то решил сдать меня в приют. В докладе была ее фраза, которую электронно заблюрили и распечатали, скрывсодержимое.

И мне было очень интересно, что же там. Такое ощущение, что что-то очень болезненное для меня. Настолько, что Картер решил это скрыть.

Хотя что еще может быть больнее, чем эти строки в целом?

Маленькая девочка во мне рыдала от горя, а большая гладила ее по голове и говорила, что все хорошо. Что я выросла. Что я в порядке.

Я больше не сплю на крыльце.

В этот момент я поняла одно. Я использую гражданство Рантара для снятия печати.

Почему?

Потому что чувствую всемирную несправедливость. Потому что вспомнила, что гордость – это просто слово. Оно не накормит, не согреет, не даст крышу над головой.

И еще я пойду к Картеру Вину и буду просить за Сида. Буду бороться за единственного человека, которому на меня было не наплевать.

Один вопрос меня мучил: почему он не искал меня, когда вырос? Почему не нашел?

Да, все данные стираются. Для сирот не существует родителей. Для них есть места на образование, льготы по кредитам и квартирам, а дальше сам. Выплывешь в большую жизнь – делай себя. Не смог – разлагайся на дне общества и не отсвечивай.

Я смогла. Выплыла. И почти добилась гражданства, если бы «Авенс» не стал добычей «Космостроя».

Но у меня есть гражданство. Я могу свести клеймо сироты и жить нормальной жизнью.

Я открыла конверт и посмотрела оставшиеся бумаги. Там был договор купли-продажи на квартиру в Рантаре на мое имя и договор о найме в «Космострой». Его оставалось только подписать.