Книга Насильно твоя, страница 88 – Екатерина Ромеро

Я больше не плачу, мненадо быть сильной и сегодня меня выписывают. Я знаю, что завтра приедет юрист и нас официально разведут, я даже смогу вернуть свою девичью фамилию, вот только мне грустно. Словно то, что мы так старательно строили с Волком сейчас вот-вот рассыпется.

— Как он?

Спрашиваю у Влада, который приехал меня забрать.

— Дома. Существует. Что-то передать?

— Нет. Не надо.

Я стою на крыльце больницы с пакетом вещей в руках. Рядом Анютка мельтешит и кажется, все правильно. Влад отвезет нас туда, куда я скажу, куда пожелаю, и я больше никогда не увижу Волка.

Я это знаю, я прямо кожей это чувствую, что если сейчас уеду, наши судьбы разойдутся, и Роман окончательно отпустит меня на свободу, которую я так просила.

— Куда едем, Илана?

Спрашивает Влад, а я ответить не могу и не потому, что еще речь не полностью восстановила, а просто потому, что сама не знаю.

Где мой дом, где мое счастье настоящее и где на самом деле я хочу быть? Где посыпаться, где любить, воспитывать ребенка и творить.

Искать чужое место я не хочу, мой отцовский дом… он уже давно не мой, да и от него остались одни только угли, нет. Я смотрю на пролетающие снежинки за стеклом и понимаю, что мой дом — это не что-то конкретное, мой дом — это Волк.

Он и был всегда моим домом, пристанищем, моей защитой и теперь я хочу сбежать из дома, как маленькая обиженная девочка, вот только смысл мне уже обижаться, да и за что?

За все, что Роман мне сделал, я уже давно его простила и для меня никакая не новость, что дочь он не хотел отдавать, так как это единственный ребенок Романа, которого он так любит, которго не бросил даже тогда, когда я была на грани смерти.

— Илана, в аэропорт или на вокзал?

Уточняет Влад, когда даже спустя минуту я не указываю локацию и распахнув губы я выговариваю единственно правильное, чего на самом деле хочу:

— Домой.

«Когда Волк прикасается своими губами к моим, от неожиданности я вся замираю. Господи, мне кажется, что я даже целоваться не умею и сейчас делаю что-то неправильно.

Мужчина целует меня прямо в губы. Напористо и горячо, слегка царапая своей щетиной. У меня нет шанса на отказ. Он слишком силен.

Я ожидаю, что сразу же боль последует, но ее нет. Вместо этого… внизу живота что-то тянет, а в трусиках разгорается настоящий пожар. Мое сердце так быстро стучит. От испуга, жара, а еще… желания.

В нос тут же ударяет аромат мужчины, и это наверняка гормоны, но я как безумная вдыхаю его. Он дурманит меня. Кружит голову. Заставляет ему подчиняться. Всецело.

Кажется, я даже себе не признавалась, что хотела, чтобы Волк поцеловал меня. Очень бы хотела. Наверное, я сошла с ума, но до дикости хотела получить хоть каплю ласки этого жестокого зверя. Не тогда, когда он пьян. Не тогда, когда взбешен и хочет сделать больно. А тогда, когда видит, что это я. Та самая девушка, которая носит под сердцем его малыша.

Воздуха становится меньше, когда мужчина проталкивает язык мне в рот. Целует развязно, грубовато, напористо, зарываясь рукой в мои волосы, проводя пальцами горячими по шее».

Невинная. В уплату долга

— Роман Викторович, все нормально?

— Да.

Тихо, потому что нет сил. Нет ни желания уже, ни энергии. В это время, пока Илана в больнице, я едва вставал с кровати, чтобы доползти до кухни и обратно. Таким больным я не чувствовал себя никогда, а это, оказывается, больно.