Книга Босая для сурового, страница 14 – Екатерина Ромеро

Я ору из последних сил, срывая голос и прикладывая руку к боку, который очень сильно болит, но даже среагировать не успеваю, когда всего за секунду этот хищник преодолевает расстояние между нами, вплотную оказываясь передо мной. Арбатов заставляет меня вжаться в стену спиной от страха. Я задерживаю дыхание, когда он резко обхватывает своей огромной ладонью мое лицо, и больно впивается сильными пальцами в щеки. Его глаза такие зеленые. Как у дикого зверя.

Этот мужчина взрослый и очень опасный. В его взгляде смерть только читаю. Я слишком близко, опасно и так…странно как-то. Запах его парфюма улавливаю, и не могу не признать, что он привлекает меня. Вдыхать его хочется, снова и снова.

– Во-первых, для тебя я Всеволод Генрихович, зверушка. Ко мне только на “вы” можешь обращаться. Во-вторых, нет у тебя никаких родителей, Мария. Ты из детдома сбежала два года назад. Отец неизвестен, мать погибла, когда тебе былочетыре года. Ты сирота. Никому на хрен не нужная. Я ничего не упустил?

Я затихаю. Откуда он все это знает…

– Это вообще не ваше дело! Не смейте лезть в мою жизнь! Почему я голая и в бинте этом?! Вы что… трогали меня?

От одного только предположения слезы собираются в глазах, а тигр смеется, показывая свои белые зубы, а точнее оскал звериный, страшный. Он руку свою убирает от моего лица, а я все еще чувствую ее на коже. Огнем пылает вся.

– Да кому ты нужна, мышь дворовая. Ребра лишь сложил твои в кучу, пока ты в отключке лежала. Сейчас бы не такая боевая была. Выла бы от боли. Сломаны они у тебя.

Молчу. Про ребра как-то даже не переживаю сильно. Били меня по ним и раньше, заживало как на собаке. А вот от того, что Арбатов касался меня, пока я была без сознания, холод проходится по спине. Тот, арктический, или как там его называют…Самый суровый из всех.

– Значит так, воровка. С сегодняшнего дня мы заключаем с тобой договор, в котором ты обязуешься свой долг мне отрабатывать. Полностью.

Хватаю ртом воздух, руками сжимая одеяло. Мне страшно. Я не знаю, чего ожидать от этого мужика огромного, но даже не думаю показать ему, какого мне. Не дождется.

– Какой долг… Как отрабатывать? Да чего вы хотите от меня, спать с вами, да? Этого хотите?

Громкий раскатистый смех разливается по комнате. Арбатов смеется с моих слов, показывая белые зубы. После смотрит на меня, и снова смеется, словно я сказанула что-то невероятно смешное и нелепое. А мне совсем не до смеха. Вот ни на чуточку даже.

– На себя посмотри, от тебя как от помойки несет. И да, я не трахаю детей. Ты будешь на меня работать, зверек. Делать все, что скажу, беспрекословно. Свой долг отрабатывать. За каждую провинность долг будет расти, поэтому поосторожней с моими вещами. Спать будешь здесь, и чтоб без надобности я не видел тебя.

– Что? Нет, отпустите немедленно! Я не хочу в этой конуре сидеть!

Пытаюсь вырваться от наручников, но кожа уже слишком сильно щиплет. Вижу кровавые следы. Черт, кажется, я поранила сама себя.

– Можешь брыкаться сколько влезет. Тебе это ничем не поможет.

– Вы не можете…не можете так поступить со мной!

Слезы предательски подступают к глазам, я не играю. Это правда мои слезы. Натуральные. Искренние.

– Могу.

Его голос стальной и низкий. Всеволодне играет со мной, и мне страшно от этого. Совсем не до смеха от его интонации. Так только с уголовниками разговаривают, как он со мной. Как палач перед казнью.