Книга Босая для сурового, страница 49 – Екатерина Ромеро

В скором времени все мои вещи лежат на полу, кроме последних джинс, из которых в последний момент все же выпадает этот злосчастный телефон, громко звеня об пол. В воздухе повисает напряженная тишина и кажется, в ней слышно лишь сумасшедший стук моего сердца.

Я не двигаюсь с места. Боюсь даже пошевелиться, чтобы не показать, насколько мне страшно. Его сучка Лиза все-таки обвела меня вокруг пальца как какую-то лохушку.

Даже думать не хочу, когда она в мою комнату пробралась. За эти дни, что меня не было, у нее было миллион времени и возможностей это сделать. Усмехаюсь про себя. Вот и все. Змея добилась своего: теперь мужчина окончательно во мне разочаровался.

Тигр наклоняется и подбирает телефон с пола. Я вижу, как его желваки начинают перекатываться, и невольно на шаг назад отступаю. Когда он взгляд на меня поднимает, я вижу там лишь разочарование, а еще гнев дикий. На меня.

– Не брала, говоришь?

– Я говорю правду.Правду! Вы что не верите мне? Я ничего не брала. Не знаю, как эта штука тут появилась.

Арбатов молча отдает телефон Лизе, которая чуть ли не пищит от радости этой напускной, однако все это театр дешевой актрисы, и я едва ли сдерживаюсь, чтобы не вырвать ей оставшуюся часть окрашенных патл.

– Я говорил тебе прекратить крысятничать? Чего тебе не хватает, а? Ты не голодаешь, ты в тепле, обута, одета. Сюда иди.

– Что вы…собираетесь делать?

Назад отступаю, но он все ближе.

– Видишь, любимый? Зачем ты вообще держишь ее здесь? Да она психованная, воровка, еще прирежет нас ночью! Ей давно пора за решетку. Я сейчас же вызываю полицию!

– Заткнись, Лиза. Забирай свою цацку и иди в комнату. И дверь за собой закрой.

Змея довольно выходит, просто сияя от предвкушения расплаты надо мной. Она закрывает за собой дверь, и я остаюсь один на один с хищником, который надвигается прямо на меня, чтобы сожрать, на куски просто разорвать.

Мои глаза падают на мощные красивые руки мужчины, а сердце замирает, когда я вижу, как он руками этими касается своей пряжки ремня. Арбатов медленно снимает его и вдвое складывает, подходя ближе.

– Всеволод Генрихович, не надо…Пожалуйста.

В руке мужчины блестит ремень черный кожаный, который он сжимает до хруста, надвигаясь на меня.

Мои мольбы разбиваются о пол как хрустальные стаканы. Тигр никак не реагирует на них. Он наступает все ближе, преодолевая то крохотное расстояние комнаты, что между нами еще остается.

Арбатов оказывается прямо напротив меня в два шага. Он хватает меня как нерадивого щенка за шкирку, и опрокидывает одним махом на кровать. Я вскрикиваю, и тут же пытаюсь встать, но оказываюсь больно придавлена коленом мужчины.

Воздуха тут же становится невыносимо мало, а сердце…Мое бедное сердце ломает мне ребра от страха.

В один миг я оказываюсь на животе, головой упираясь в подушку. Одним махом зверь стаскивает с меня штаны вместе с трусами, оголяя попу. Нежной кожей я тут же чувствую прохладный воздух. По телу проносится стая диких мурашек.

Хватаю ртом воздух, роняя слезы. Мне становится жутко обидно и больно от того, что тигр наказывает меня ремнем, даже не выслушав толком, не попытавшись понять.

Если еще десять минут назад я бы хотела, чтобы Всеволод Генрихович притронулся ко мне, то сейчася проклинаю его за это, а еще себя…за такое глупое желание.