Книга Босая для сурового, страница 51 – Екатерина Ромеро

Я просто охреневаю, когда в один из первых вечеров девочка сама ко мне губами тянется. Я ее в свою спальню приволок, чтобы руку обработать, а не чтобы трахать, однако этот ее порыв надолго запечатывается в моей памяти. Неумело совсем и робко она целует меня, и это пробирает меня до костей.

И нет, мне совсем не неприятно. Напротив, очень даже нравится эта ее смелость и пыл, пусть и напускные, однако я не могу трахать девочку, которая вдвое меня младше. Это уже слишком, даже для меня.

От ее мягких губ у меня тут же колом встает член. Да черт, одно лишь неумелое прикосновение этой чертовки кареглазой заводит меня лучше, чем долгие оральные ласки Лизы, и это сводит с ума.

Я рычу и прогоняю Машу из комнаты понимая, что если она хоть на минуту еще здесь останется, я трахну ее прямо тут. На своей кровати или на полу, и мне все равно будет, что она там мне говорит.

Сам от себя такой реакции не ожидаю, но впоследствии это станет моим фетишем. Смотреть на нее и знать, что дикарку нельзя трогать. Запрещено, неправильно.

В эту ночь я впервые трахаю Лизу, представляя на ее месте эту девчонку-оборванку, которая сладко спит прямо у меня за стеной в своей белой пижаме. Это был фееричный секс.Я так не трахался годами, однако одного лишь представления оказывается мало. Я хочу свою дикарку, и с каждым днем все больше.

Я выделяю Стелле неограниченный бюджет для того, чтобы сделать из Маши дорогущую леди, на которую может клюнуть Захаров. Ей покупают люксовые вещи, косметику, цацки. Все только самое лучшее. С ней занимаются топовые преподаватели, и на это я тоже не жалею бабла. Она должна произвести впечатление на Камиля, ведь шанс втереться в доверие у нее будет только один.

Через неделю занятий со Стеллой я замечаю, что зверек постепенно меняется, однако этого ничтожно мало. В ее карих блестящих глазках я прекрасно вижу, что она играет. Так тонко и красиво, почти натурально, но все же притворяется.

Воровка оказывается прекрасной актрисой, и может изобразить что угодно, даже гребаную леди, которую я так хочу слепить из нее, чтобы выбить этот ужасный дворовой пыл и повадки беспризорницы.

Еще через две недели ежедневных занятий Маше почти удается убедить меня в том, что из нее все-таки получится человек, но новость о пропаже телефона все перечеркивает нахрен.

Почему-то в этот момент меня злость дикая переполняет. Не от того даже, что своровала она, а от того, что меня ослушалась. Эта оборванка живет в тепле, в доме, где всегда полно еды, и еще смеет воровать у своего хозяина. Снова.

Я хочу проучить ее, наказать ремнем по непослушной заднице, однако только хуже этим делаю, притом себе. Когда наваливаюсь на нее сверху, и штаны с нее сдираю одним махом, видя кожу нежную, от накатившего желания чуть ли не трахаю воровку прямо в этот момент.

Я хочу ее, и вовсе не до смеха мне уже. У нее красивая фигура, которую она любит прятать под балахонами, однако то, что скрывается под ними, сводит меня с ума. Я хочу эту девочку так, как мужик хочет свою женщину. Даже запах ее нежный и цветочный чертовски заводит меня, делая стояк просто каменным в штанах.

Ее кожа такая нежная и трепетная, от ремня моего покрасневшая. Она вся дрожит и ревет подо мной после того, как я трижды хлестаю ее этим ремнем проклятым. Черт. Лучше бы я вообще ее не трогал, так как никакого толку от такого воспитания, кроме ее озлобленности на меня в следующие дни я не добиваюсь.