Книга Нелюбимая для ледяного дракона, страница 47 – Эйси Такер

И тут в голове пронеслась безумная мысль: что, если для Роана это чуть больше, чем игра? Вдруг мне удалось пробудить в нем какие-то чувства? И теперь я должна сделать так, чтобы эти чувства переросли во что-то большее! Если он по-настоящему меня полюбит, то это станет гарантированным ключом к моему спасению! В лучшем случае Роан даже не станет забирать мою силу, в худшем — заберет, но в обмен отдаст частичку своей, и тогда я останусь жива!

От этой мысли впервые за долгое время на душе стало на удивление легко. Вот только я не знала, как продолжать себя вести: быть покорной и исполнять все желания Роана, или оставаться самой собой и противиться его желаниям? Вдруг именно мое нежелание подчиняться и разожгло в нем интерес ко мне?

Роан неожиданно повернулся и резко развернул меня к себе спиной. Обнял, опустив руку на мой живот и прижимаясь ко мне всем телом. От его прикосновения мышцы внизу живота завязались в тугой узел. Томление становилось уже таким нестерпимым, что вызывало легкую тягучую боль, а голова шла кругом. И даже прохладная вода из душа, льющаяся на голову, не в состоянии была умерить мой пыл.

— Роан, — тяжело дыша, произнесла я, собрав оставшуюся волю в кулак. — Вода вот-вот может закончиться, нужно скорее помыться и выходить.

— Значит, тебе нужно поторопиться, а не стоять, словно статуя, — издевательски протянул он.

Его речь отрезвила мой разум. Он вынуждает меня играть по его правилам, а я поддаюсь. Ну уж нет, так не пойдет!

Живо смыв ссебя мыльную пену, я шагнула вперед, намереваясь выйти. Я не собиралась даже забирать рубашку Роана, в которой пришла сюда. Но едва я шагнула к двери, как мужчина успел ухватить меня за запястье и резко дернул на себя, впиваясь в мои губы. Целовал так жадно и по-хозяйски, не выпуская из своих объятий, что казалось, будто он считает меня уже целиком и полностью своей!

Думает, что я больше не стану ему сопротивляться? Как бы не так!

— Хватит! — произнесла я, оторвавшись от его губ и изображая полное спокойствие и равнодушие.

Роан даже оторопел. И пока он не пришел в себя, я выскользнула из его объятий, выскочила из душа и побежала в дом, сверкая своей наготой. Зайдя в дом, быстро вытерла тело одной из тряпок, взятой из запасов Луана, и надела свое чистое высохшее платье, по-прежнему висящее на спинке стула в кухне.

В животе громко заурчало. Нужно было найти что-то из еды, прежде чем выдвигаться в путь, и я принялась рыскать по полкам в поиске чего-то съестного. Найти удалось лишь остатки вчерашней похлебки, которая, судя по запаху, уже успела прокиснуть, и несколько старых зачерствевших лепешек.

Я налила воду из кувшина в две кружки, поставила их на стол вместе с тарелкой лепешек и села завтракать. На вкус лепешки были далеко не из самых приятных, я бы даже отметила, что свежими они абсолютно точно были не лучше. Но хоть что-то, чем ничего. Мне вспомнилась одна тяжелая зима после неурожайного года, когда приходилось делать лепешки из сухих трав, заготовленных для чая, и совсем малого количества муки. Все лучше, чем умереть с голоду. И вот то было, действительно, ужасно на вкус. А сейчас… Ну, так, вполне терпимо и съедобно.

Роан вошел в дом и застыл на месте, требовательно глядя на меня. Вода капала с его длинных волос и стекала блестящими струйками по обнаженному торсу. Засмотревшись, я чуть не поперхнулась сухой лепешкой и поскорее запила ее водой. И, сглотнув, рванула в комнату. Схватила еще одну сухую тряпку и всучила ее мужчина, стараясь смотреть только ему в лицо: