Книга Крепостная, страница 30 – Марьяна Брай

— Давайте я попробую. Может, он неправильно мазал? – я косила под дуру, как могла, но хозяин оставался непреклонен. Мне оставалось только ждать очередного момента, когда сопротивляться он не сможет.

Момент такой настал аккурат перед Рождеством. Может, запас его терпения вышел, а может, этому посодействовало письмо, пришедшее накануне. Но барин на ужин не вышел. Нюра, все новости из барского дома выпытывающая у Фирса, с которым у них явно были отношения, мне и рассказала, что барину еще хуже, чем было.

— Подговори Фирса провести меня в комнату к барину, - помогая Нюрке мыть посуду, я коснулась темы будто случайно.

— Дык коли не помогает ему, чего ты сделаешь? А лекарь тот вообще с ним говорить не хочет. Я так и не поняла, отчего разлад у них случился! Ведь частым гостем был всегда, и Осип Германыч ему вечно во всем помогал. И семье его помог здесь, в Верхнеуральске, закрепиться, - Нюра строила из себя барышню понимающую и часто рассуждала о хозяйских делах как знаток. Я не мешала ей таким образом самоутверждаться, чем заслужила ее расположение и даже была зачислена в подруги.

Это и раздражало Глашу, которая всегда появлялась в кухне, когда там была я. И вечно у нее были причины, хоть и такие глупые, что дураку бы стало понятно.

— А ты попроси. Меня же барыня учила, как мазать, по каким линиям на теле, как сильно давить. А Фирс и не знает этих тайн! – не унималась я, заметив, что Глаша вошла сведром воды, хотя ее и не просили о помощи.

— Ты чего? Когда надо, не допросишься! А чичас пришла и воды принесла! – заметив Глашу, Нюра уперла мокрые руки в бока и уставилась на нее.

— Ну, коли ты помощь не принимаешь, то она потом и не принесет, - я попыталась заступиться за свою блаженную подружайку, явно пришедшую по мою душу.

— Барин там… - мотнула головой в сторону дома Глаша, - мычит, как телок. И в гостиной слышно. Слезы на глаза накатываются! Надо спасать его, Ню-урк! – Глаша начала переходить в режим голосового воя над покойником.

— Дело говорит Гланя. Коли сляжет, кому мы тут нужны? Все пропадет! – подтвердила я так вовремя начатое нытье Глаши.

— Ладно, айдате отсель. Кликни мне Фирса, уговорю его, - Нюра вытерла руки о передник, сняла его, бросила на табурет и принялась прилаживать выбившиеся из косы пряди.

Дома, в тишине, разбиваемой только мерным тиканьем часов, слышалось и правда, как сказала Глаша, мычание.

К барину в комнату входить было строго запрещено. Я ходила из угла в угол, надеясь, что Нюра уговорит Фирса.

Глаша привела его сама. Наверное, проводив к Нюре, ждала у кухни.

— Пустое это, Надя, пустое. Чего его мучить. И так третью ночь не спит!

— Скажи Нюре заварить зверобой. Он воспаление снимает. Пусть туда хвоща добавит и чабрец! – твердо приказала я Глаше. - А мы с Фирсом пойдем барина напором брать. Защемило у него опять. Надо хотя бы снять защемление пока боли. - вслух я проговорила зря, потому что Фирс уставился на меня, как на сумасшедшую.

— Ладно, - проводив взглядом Глашу, Фирс постучал в дверь спальни и, заглянув, кашлянул. В ответ ему было мычание.

— Идем, - я распахнула двери и, не спрашивая, прошла в комнату, подтолкнув перед собой сомневающегося мужчину. Домна научила меня здесь одному: не надо спрашивать. Надо приказывать. Мужики эти: что один, что другой, по сути, жили у нее «под каблуком». И пока не опомнились, нужно было брать «быка за рога».