Книга Невидимый муж, страница 36 – Анна Снегова

Давай, Фиолин… будь смелой! Всегда ведь была.

Набрала воздуху в грудь, распахнула дверь… Ещё шаг, на шаткое деревянное крыльцо.

Я ослепла от яркого солнца и зажмурилась на мгновение, а когда открыла глаза…

Толпа народу на моём крохотном дворике. И там были не только мужчины, главы семейств, что явились засвидетельствовать соблюдение обычая – приковыляли старые бабки, пришли солидные женщины-матроны… те почему-то смотрели особенно строго и неодобрительно. Молодых девок только и детей не брали на такие смотрины.

- Здравы будете! С чем явились? – выдавила я из себя, чтоб не показаться совсем уж невежливой.

Потом сообразила, что даже переодеться и причесаться не успела, как была вчера, так и выскочила. Мятая, лохматая, основательно повалянная Бьёрном по матрасу… правда, не с тем результатом, который сейчас меня бы спас.

- И тебе не хворать, - снисходительно ответил Сифакс и покрепче ухватил тяжёлую дубовую палку – символ своего старшинства. – А явились мы узнать, каково в доме твоём уважение обычаев наших древних. Да что-то не видим ничего! Подтверждение девства твоего, чистоты, супругу сбережённой – где оно?

Чёрные глаза Ципиона впились в меня и внимательно рассматривали, не упуская ни единой детали. А я ведь, кажется, даже пуговку верхнюю застегнуть забыла…

Умирая от стыда, я опустила глаза.

- Мне вам нечего показать, почтенный.

В толпе возмущённо загудели.

Но громче всех, перекрикивая гул, заговорил Ципион. Бросил грубо мне прямо в лицо, повелительно, как собачонке:

- А теперь давай-ка, снимай эту бесполезную железку с руки! И ко мне иди. Все слышали? Я забираю эту девку себе рабыней. Я её первый пользовать буду.

Слёзы вскипели и застыли на ресницах горькими каплями.

Но пролиться не успели.

Протяжный скрип двери за спиной.

Меня аккуратно берут обеими ладонями за талию и отодвигают с пути. Подальше от толпы. Я оглядываюсь… и застываю. И даже в толпе прекращается гомон и наступает звенящая тишина.

Потому что на порог дома грациозной кошачьей походкой выходит мой муж. Лохматый. Сонный.

И голый по пояс.

Брачный браслет сверкает на запястье в солнечных лучах, когда он невозмутимо потягивается до хруста. Зевает. Так равнодушно, словно и нет перед ним толпы чужих и враждебно настроенных людей.

Умом я понимаю, что он специально не стал одеваться, чтоб они подумали, что у нас всё было. Вот только меч… меч нацепить обратно не забыл.

Но это умом.

Кажется, мозги – последнее, что работает у меня в эту самую минуту.

Потому что я стою, и закусив губу, как дура пялюсь на его обнажённое тело.

Ма. Моч. Ки.

И это… что? Всё… теперь моё?

Нет, я видела, конечно, краем глаза полуголых мужчин на реке. Но всегда стыдливо отворачивалась. И не было никогда у меня желания разглядывать. Скорее – бежать без оглядки, чтоб не дай бог никто не обратил внимания на моё существование.

Но то, что творится со мной сейчас…

Это какое-то помешательство.

Куча народа вокруг, ситуация накаляется, пальцы Бьёрна уже незаметно легли на рукоять меча…

А я стою и пялюсь на него, как голодная кошка на крынку сметаны.

Он, конечно же, замечает, и первый взгляд – довольный, искоса, он предназначается мне. И почему-то очень явственно в нём я читаю: «смотри, смотри на здоровье! И локти кусай, от чего отказывалась, трусиха!». Ну, или это в моём воспалённом воображении мне так кажется. Потому что примерно что-то такое я в этот момент и ощущаю.