Книга НИИ ядерной магии. Том 3, страница 15 – Анна Гращенко

Ведьма мерно покачивалась из стороны в сторону, нажимая последние панели на гранях алтаря. Она не обращала внимания на слёзы, бежавшие по щекам, не пыталась их смахнуть. Наконец, верхушка пирамиды раскрылась, подобно геометрическому цветку, и обнажила тёмное нутро. Женщина бережно вложила свёрток и, глотая слёзы, обхватила деревянные лепестки.

Поспи, тёплая свеча, до закату не печаль.

До закату, до зари, не разбудим никоды,

Баю-бай, люли-лю

Мы не будем, не приложим,

С Богом спанюшкать положим,

Баю-бай, люли-лю.

Наконец, она сомкнула ладони, закрывая вершину пирамиды. В последний момент перед тем, как лепестки слились в единое целое, несколько материнских слёз сорвались с ресниц и упало в нутро алтаря.

Кашель прекратился.

Милица вздёрнула голову, всё ещё укутанная остатками транса, и внимательно поглядела на парня, неподвижного и ледяного.

– Ну-ка, скажи «А», – попросила она, вставая и утирая слёзы.

– А.

– Широко открой рот и скажи «А-а-а».

– А-а-а.

Она вновь заглянула ему в горло.

– Ну слава Богу и богам, духам и душам, – забормотала она, ощутив, как тяжесть с груди чуть отползла в сторону, дав сделать несколько вдохов. – Сошла чернота почти вся.

Ответом ей была тишина – и тишина эта была прекрасна. Ещё несколько дней, ещё несколько часов. Сколько раз опускались у Милицы руки, известно одним лишь духам. Сколько раз она хотела дать заднюю и позволить горю выжрать её душу, чтобы она могла спокойно уйти вслед за сыном. И каждый раз она говорила: «Ещё сутки». И, хотя каждый новый день ничем не отличался от предыдущего, она знала, что главное – держать глаза широкооткрытыми и быть внимательной. Чтобы, например, в нужный момент обратить внимание на удивительные теплицы, растения в которых всегда в цвету, хотя это противоречит природе и сезону. Деталь за деталью понять, что под теплицами закопаны конструкции и амулеты, аналогов которым в волшебном мире нет. А дальше – дело техники: влезть садоводу в голову, выяснить, откуда же взялось такое удивительное колдовство. И выйти, в итоге, на след той, кто действительно может всё изменить.

– Если заднюю не даст, – пробормотала Милица себе под нос, задумчиво глядя на пустую паутину над оконной рамой.

Будто по заказу, маленький паучок вскарабкался по резным ставням и перебрался на одинокие нити.

– Вот и ты, мой хороший, – промурлыкала Милица, подставив паучку руку.

Тот незамедлительно воспользовался предложением и побежал по длинным её пальцам, обогнул кисть и, наконец, устроился в центре ладони. На какое-то время все в домике замерли. Не шевелился ни парень в маске, ни паучок, ни сама хозяйка дома. Лишь глаза её бегали из стороны в сторону под закрытыми веками. Спустя четверть часа Милица зашипела и сжала кулаки, едва не раздавив паучка. Тот успел выскочить из ладони и припустил по её предплечью, плечу, шее – пока не скрылся в аккуратной причёске.

– Подстраховаться, значит, хочет, – процедила Милица. – Слово нарушить! Ну так я тоже подстраховаться могу, де-воч-ка моя.

Она вся дрожала от злости, до боли напрягала мышцы, скрежетала зубами. Ей так хотелось сломать что-то большое и ценное сейчас! Или кого-то ценного.

Ведьма с грохотом раскрыла одну из двух дверей в доме. Первая вела на улицу, а вот вторая… Можно было бы предположить, что она ведёт в спальню или в уборную. Но домик на утёсе давно перестал быть просто уютным пристанищем смотрителя маяка. Он стал ведьминским убежищем, и это уже никогда не изменится. Даже после того, как дом опустеет и крыша его обвалится. Стены падут, камни растащат, фундамент разберут, а по останкам проедется бульдозер, окончательно сравнивая когда-то милый домишко с землёй. Ни единого намёка не будет, ни единого кирпича не останется.