Книга Перерождение, страница 124 – Галина Чередий

* * *

Я сидела в позе лотоса в круге тьмы, за пределами которого было еще в разы темнее. Здесь со мной были все уже слишком хорошо знакомые ребята. Они находились теперь так близко, что я совершенно отчетливо чувствовала их присутствие, словно все они и каждый в отдельности слегка касались меня. А я их, причем это подобие тактильных ощущений было каким-то всеобъемлющим, многоуровневым. Так, будто их впечатление от нашего контакта было и моим, вливалось в меня, изливалось наружу, устремляясь ко всем, и снова откатывалось назад. Как волны или непрерывный поток… или своего рода кровоток. Да точно, именно на это было больше всего похоже. Непонятная энергия курсировала от меня к ним и обратно. Во мне зарождались импульс, ритм и сама тональность звучания нашего взаимодействия, а от них шла мощь, энергия, и замыкалось все в нерушимый контур, электрическую сеть, от которой в душе появлялось чувство… могущества, что ли. Оно было как приятная щекотка – искушение и дразнящая сладость в одном флаконе. Какая-то часть дико хотела как-то уже испытать, на что способна эта странная искрящая силой штука, производимая нашими телами и сознаниями, как гигантскими батарейками.

– Нравится это? – прошелестел противный голос едва слышно, но отчетливо. – Тебе нравится? Ты можешь взять все это и пользоваться. Но всегда будет кто-то, кто окажется сильнее тебя или будет больше знать, и разрушит то, что ты получила.

Никаких тычков в мозгне последовало, но почему, черт возьми, он опять может говорить со мной? Неужели и этот страшный дядька, или кто он там, тоже нашел в печати Исайтари лазейку? Не печать, а гребаное решето! Если я стану игнорировать его и делать вид, что не слышу, он свалит из моего сна?

– Но если ты придешь ко мне, – продолжал увещевать ночной визитер как будто издалека, – станешь частью моей мощи, то никто и никогда ничего уже не сможет отнять у тебя.

Ага, кроме свободы, очевидно. Проваливай!

– Сделай это добровольно… сделай сейчас, и будешь вознаграждена. – Давайте, озвучьте размер премии за покорность, авось я решу подумать и посчитать на досуге.

Он еще какое-то время нашептывал о возможности заполучить достойное место в ряду других приближенных, о безграничности объединенной силы, о доступности власти и вседозволенности. Я старалась не слушать, но осознавала, что окружающие впитывали каждое слово через меня и чувства испытывали весьма разнообразные. От недоумения и любопытства, до горячего злого желания испробовать эту новую возможность, порожденного кучей нанесенных обид. И ничего не могла поделать с тем, что их эмоции смешивались с моими и воздействовали непроизвольно.

– Хватит! Убирайся! – вышла из себя я. – А вы прекратите верить всей это брехне! Идите отсюда вообще!

Круг сознаний заколебался и отхлынул. Они не все согласились со мной, но все безоговорочно подчинились. Так, словно просто не могли этого не сделать.

– Ты все равно лишь мой инструмент. Я подчиню тебя, – мерзкий шепот стал вымораживающим кровь шипением. – Не сдашься добровольно, и я сделаю это очень-очень мучительно.

– Пошел на хрен! – заорала я, просыпаясь, вся мокрая и трясущаяся.

– Только попробуй, сволотень мохнатая, и помрешь, до пола не долетев! – угрожающе прорычал Риэр где-то за моей спиной, обхватывая вокруг талии, прежде чем я в испуге рванула с места. – Ни хрена я ей плохого не делаю, тупой ты мешок меха!