Книга Ты вернешься!, страница 52 – Галина Чередий

Безумный, он совершенно безумный. И это заразно. Для моего отца, стаи я — прима, будущее стаи, носительница ценной крови и продолжательница рода.

Для этого неистового парня я — все, ради чего стоит жить. Если верить его словам.

А верить так глупо, нелогично, чувства ведь субстанция неосязаемая, не тапочва, на которую можно смело встать ногами для опоры перед самоубийственным прыжком в никуда. Или в счастье. Почему тогда я так хочу поверить и прыгнуть?

Наши дни

Ничего я, выходит, не забыл. Ни единого, даже малейшего нюанса аромата Эрин. Аромата, который ничуть не изменился, потому что это был запах моего помешательства. Неизлечимого и необратимого, походу. Сопротивляться ему не хотелось, наоборот. Поддаться, рухнуть в него и прямо на пол, подогнув колени и роняя женщину в моих руках на себя, позволяя себе утонуть в ней. Стоило только ощутить вес Эрин, сжать ее, напряженную до состояния окаменения, к своей груди и мои желания стали однозначными и прямыми, как чертова палка. Ничего изощренного, хитрого, долго замышляемого и злорадно предвкушаемого. Не-а. Я хотел всего лишь промчаться с ней на руках по дому одуревшим от привалившего вдруг счастья вихрем, взбежать по лестнице, вынести плечом дверь в спальню и ухнуть в нее, в нас, в наше остро-сладкое прошлое, которое с первого же щедрого глотка все исправит, заживит, затянет все раны и аннигилирует любой ущерб, сотрет годы врозь. Хотя, сойдет и без всякой беготни, прямо тут. Но вот ведь хрень какая — самые простые и жизненно необходимые вещи чаще всего недосягаемы. По крайней мере, вот так сразу. А может и вообще.

Поэтому я только мстительно вдохнул поглубже у виска Эрин, заставив ее напрячься еще сильнее и поставил на ноги посреди своей пустой гостиной. Мебель я ведь разгромил и ее убрали, но купить новое ни времени ни желания не было, как и пригласить рабочих отремонтировать трещины в стенах и окна вставить.

— Добро пожаловать домой, княжна моя! — сказал и тут же нарвался на ожог цитриновым пламенем.

— Не зови меня так. — потребовала Эрин. — У тебя нет на это права и моего позволения.

— Если припоминаешь, то у меня не было позволения от тебя ни на что с самого начала, но я всегда клал прибор на это, и сейчас нарушать эту милую традицию не намерен.

— Мой сын. — сухо напомнила Эрин, не позволив себя втянуть в новое препирательство и заставив ощутить разочарование.

Собачиться с женщиной, особенно той, которую хочешь целовать взахлеб и трахать до потери сознания — днище. Но это единственный способ пока мне доступный, чтобы сконцентрировать ее полное внимание на себе, а не позволить опять уйти мыслями в сторону судьбы долбанного щенка, а значит, и сраных Курта в целом, с его отцом-смертником в частности.

Я вытащил изкармана телефон и отправил видеовызов Дрону.

— Да, босс? — мигом отозвался он.

— Покажи нам золотого ребенка. — велел ему и протянул гаджет Эрин.

Из динамика раздался звук шагов и лязганье, а потом и голос Дрона.

— Эй, щенуля, глянь-ка сюда!

— Пошел на хрен, дворняжка! — было ему ответом.

Княжна моя очень старалась сохранить невозмутимость, но не сумела сдержать рваного выдоха. Ее потрясающие глаза распахнулись шире, а губы дрогнули, и она закусила на мгновенье нижнюю. Я забрал телефон, коротко глянул на экран и отключился.