Книга Ты вернешься!, страница 68 – Галина Чередий

Жизнь в стае Курта — постоянная готовность отразить любое нападение и подготовка к новым собственным атакам, когда бы прим не решил в них повести. Эти Курта, короче, какие-то дико лютые, даже среди своих, как я понял, и моей княжне однажды придется встать во главе этих зверюг.

— Детка, а в чем прикол постоянно стремиться воевать? — спросил я ее, поднимаясь на локте, и проходясь по обнаженному вызолоченному ярким солнцем телу жадным взглядом. Мы недавно купались в реке, гоняясь друг за другом, потом занимались сексом на отмели, а теперь развалились на траве, обсыхая, согреваясь и остывая одновременно. Я не мог перестать смотреть на Эрин, любоваться ею. Она все та же, моя любимая, которую исцеловал, излапал, облизал с головы до пальчиков на ногах, и прежде готов был жрать глазами ненасытно, сейчас же она стала просто ослепительна. Не знаю в чем прикол, что изменилось в моем восприятии, зрении, но это было пипец как кайфово — просто смотреть на нее, мою. — Ну в смысле, я понимаю, когда кто-то борзеет, лезет сам к вам, пытается отжать что-то ваше. Или, фиг с ним, вы стали нуждаться в том, что есть у кого-то, а они не отдают по-хорошему почти. Но хотеть воевать всегда, это же… Блин, я к тому — а жить спокойно когда?

— А разве полная боеготовность всегда не есть залог спокойствия? —Эрин перевернулась на живот, и у меня тут же потяжелело в паху, как если бы она мне вслух предложила накрыть ее собойи взять снова. Именно так, когда я сзади и над ней, и вынуждаю прогибаться покорно, крыло особенно жестко.

— Ну… в какой-то мере да. Но мне кажется, жить годами на измене, все время ожидая нападения или же того, что тебя бросят в атаку это стемновато. Когда же тогда успеть кайфануть от жизни как таковой? Вот как сейчас мы с тобой. Просто любимся, трындим, бегаем в шкуре за зверьем, в речках купаемся, загораем и не ждем какой-то засады постоянно.

— Я жду. Через двое суток твое первое полнолуние. И тогда ты можешь реально озвереть. А еще, когда мы бегаем я постоянно принюхиваюсь, выясняю не появился ли в окрестностях кто-либо, особенно другие хранимые Луной.

— Вот так новость! — офигел я. — Выходит на полном расслабоне тут только я?

— Думаю это и правильно. Если ты сейчас станешь тревожиться, то можешь чаще спонтанно обращаться. А мы ведь учимся с тобой это жестко контролировать.

— Серьезно? Мне казалось, что с этим у меня нет проблем. Ну разве что я тех первых раз еще в землянке не помню. Было еще, а я не заметил?

— Нет. Но ведь может начаться ближе к полной Луне, и я хочу быть готова. Вообще, очень странно, что у тебя перестройка происходит настолько легко. Меня это прямо настораживает.

— Потому что по закону подлости потом может ка-а-ак бомбануть?

— Да.

— А были случаи?

— Рус, я же тебе говорила насколько мало информации у меня. И вся она о том, как плохо оборачиваются подобные попытки.

— А я вот теперь просто уверен, что о удачных нарочно не писали. У нас то все супер. В начале, конечно, прям жесть была и больно — врагу не пожелаешь, но ты меня держала и вытянула из того пекла и все. Ты оборачиваешься — я за тобой, бежишь — я следом, ты обратно в человека и я. Что тут сложного?

— Ну почему-то же у других не получалось.

— Ну может не все они хотели того, чего и я? Или недостаточно сильно.