Книга Порченый подарок, страница 165 – Галина Чередий

— Минуточку, тут я не понял, — оборвал мое возражение Инослас. — Супруга и так принадлежит мужу своему и его желаниям и требованиям. Что же меняет метка?

— Да разума она баб лишает! — сдавленно выкрикнула Рекра, сверкнув на рунига яростным взглядом. — Как только получишь ее — ты не ты уже станешь. Ни в чем ему не откажешь! Зверь его тебя напугал? Да только как отметит, ты и под зверя ляжешь, даже если потом житья тебе с этим не будет, а отдашься как миленькая!

Инослас незаметно дернул меня за узел завязок на фартуке, и я вскрикнула от неожиданности, невольно шатнувшись к нему. Обернувшись, хотела возмутиться, но руниг со значением зыркнул на меня и привлек к себе, скрывая на секунду почти насильно мое лицо на своем плече. И что это значит? Изображает, что меня прямо с ног ее слова сбивают?

— Осторожнее с такими новостями и поделикатнее с непристойными высказываниями, девушка! — грозно сказал руниг, несколько раз сжав пальцы на моей ключице. — Кресса Греймунна у нас и так робеет от всего, и ее слух слишкомне искушен!

Что он несет? Негодовать вслух, однако, не стала, решив узнать, что же за игру он затеял.

— Я лишь правду говорю, — с внезапной и уже вовсе недостоверной для моего взгляда скромностью потупила глаза девушка.

— Женщины, что здесь встречал, не сильно-то на умалишенных смахивают, — озвучил руниг и мои мысли.

— Так в доме предводителя одни только девки свободные да вдовы живут, у тех, кто с меткой, дома свои за городьбой, — тут же нашлась собеседница. — Да и не умалишенные они особо, просто мужьям своим ни в чем противоречить не могут, хотят того или нет, но во всем подчиняются.

— Все еще не вижу в этом ничего противоречащего норме, кроме разве что упоминания прелюбодеяний в… нестандартном облике, — пожал плечами Инослас, и я вытаращилась на него в уже совершенно искреннем недоумении. — К тому же онор Бора может и не захотеть чего-то столь экзотичного от крессы Греймунны, памятуя о том, что избрал в жены не кого-то там, а аристократку и племянницу самого Окнерда Пятого.

— Да плевать он на это будет, когда ему в край уж занеможется получить ее так. У всех у них это бывает! Ты же сама видела! — последнее она адресовала уже мне. — Видела, что Увиго собирался со мною сделать. Кабы не день и не смотрела ты, да еще куча народу, никто бы и не вступился, не лезут тут в такое. А ты и вовсе предводителя диала, ему никто не указ, что всхочет, то и станет с тобой творить, и никто тебе не защитник!

Да, я видела, что с ней приключилось, и тогда это меня ужаснуло, но сейчас, чем больше она тыкала тем ужасом в глаза, тем сильнее пробуждалась моя подозрительность. Во-первых, что-то во мне противилось поверить в скрытую жестокость Бора. То есть я понимала, что в нем с избытком воли, властности и даже жесткости, ведь без этого никак в его положении, но не жестокость, нет. Я была свидетелем его искренних переживаний о своей вспышке злости тогда на границе и размышлений вслух о восприятии справедливости, признания, как сложно применять ее к себе, в отличие от других, когда бушуют эмоции. И пусть я могу многого не усмотреть и не понимать, но сердце твердило: мой супруг не обратится в монстра, готового помыкать мною по-всякому и принуждать делать то, что поперек горла и совести.