Книга Противостояние, страница 117 – Кира Уайт

Некоторое время молча перевариваю полученную информацию. Не ожидала, что ее будет так много. Начинаю злиться. У меня что – на лбу жирными буквами написано "приманка"? Хотя чего я вообще ожидала? Эйва невзлюбила меня из-за беспричинной ревности к Ники, а Айрис… да черт ее разберешь! Она воспылала ко мне неприязнью вообще непонятно по какой причине. И сейчас мне еще больше наплевать, какая этих двоих ждет судьба. Пусть хоть унитазы моют, мне параллельно.

Дальнейший путь преодолеваем в задумчивом молчании и вскоре останавливаемся у очередной решетчатой двери, Ники распахивает ее и толкает коляску в просторный коридор, по обе стороны от которого расположены отделенные друг от друга камеры, но здесь нет и намека на то уединение, в каком живут Картер и его люди.

К моему удивлению, все камеры оказываются пусты.

– Это общий блок? – спрашиваю я, припоминая когда-то просмотренный сериал про тюрьму.

– Ага, – подтверждает Ники.

Не успеваю спросить, для чего мы здесь, как Ники останавливается возле одной из камер, что оказывается единственной не пустой среди тех, которые мы уже миновали.

Затаив дыхание замираю и смотрю на мужчину, стоящего спиной к нам. Он склоняется над раковиной и умывает лицо. После этого снимает с крючка полотенце и промакивает с кожи влагу. Каждое его движение до боли знакомо. У меня щемит сердце, когда я поднимаюсь с кресла и подхожу к решетке. Губы начинают дрожать,а в глазах скапливаются слезы. Я нашла его.

– Папа, – срывающимся шепотом произношу я.

Его спина каменеет, а после он медленно поворачивается.

Дергаю на себя решетку, но она не поддается. Смотрю на Ники, который с тревогой наблюдает за мной. Не знаю, что он читает на моем лице, но мне не приходится ничего говорить, Ники отпирает замок и открывает решетку. Приходим в движение одновременно с папой. Врезаюсь в него с такой силой, что воздух выбивает из легких, а папа обнимает меня так бережно, словно боится сломать.

– Пап, – шепчу я, заливаясь слезами.

Он гладит меня по волосам и говорит что-то утешительное. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем слезы высыхают. Папа осторожно отстраняет меня от себя и с беспокойством вглядывается в глаза. Замираю, ведь только сейчас понимаю, что именно он там видит. Мои глаза – больше не мои.

– Ты цела? – наконец спрашивает он.

Киваю. Если честно, я немного удивлена тем фактом, что папа еще не начал выговаривать за мою безответственность, и тут до меня доходит…

– Ты знал, что я здесь?

Папа поджимает губы и кивает.

– Кеннет рассказал мне, что тебя доставили сюда и в каком состоянии ты была.

Взгляд папы становится еще более обеспокоенным, а где-то в глубине его глаз я замечаю отголосок злости. Почему он злится? Спросить ничего не успеваю, папа опережает меня.

– Идем, сядем. Тебе нельзя перенапрягаться.

Он увлекает меня к кровати и усаживает на нее, а сам садится рядом, поворачивается полубоком и берет мои ладони в свои.

– Я в порядке, пап. Медицина этого места просто поражает.

Он хмурится и медленно кивает. А я мысленно даю себе пинка. Джо пострадала из-за того, что кое-кто хотел, чтобы папа ускорился в своей работе, и на ней никто не применял чудо-препараты, ведь девушка до сих пор передвигается на инвалидной коляске. Чтобы уйти от этой темы, спрашиваю то, что волнует меня больше всего.