Книга Противостояние, страница 115 – Кира Уайт

Недоверчиво смотрю на него и качаю головой.

– Нет, Ники. Я отлично себя чувствую и дойду сама. В крайнем случае ты донесешь меня, но я уверена, что это не потребуется.

Улыбка пропадает с лица Ники, и он вмиг становится серьезным.

– Тебе придется в него сесть, Эмили, – уверенно заявляет он, а когда видит, что я начинаю открывать рот, то останавливает меня взмахом руки. – В ином случае Харпер не выпустит тебя из мед отсека. Так что выбирай, ты либо отправляешься к отцу в этом кресле, либо никак. И прекрати смотреть на меня, как на предателя. Это не я придумал.

Вздыхаю настолько тяжело, чтобы до Ники без слов дошло, насколько мне все это не нравится. Но злиться на него глупо, он ведь и вправду ни в чем не виноват. Поэтому я перестаю корчить из себя оскорбленную невинность, прохожу к креслу и сажусь в него.

– Удивлена, как ты утром не догадался меня в него усадить, – произношу, оглянувшись на Ники.

Он выталкивает кресло в коридор и везет меня прочь из палаты.

– Возможно, ты удивишься, но у нас на всю Эскамбию всего одно такое кресло. И утром, как ты помнишь, оно было занято. А теперь сделай максимально дружелюбное лицо.

Не успеваю спросить в чем дело, как Ники останавливается у одной из дверей, коротко стучит и открывает ее. Вижу крохотный кабинет, находящийся в стерильном порядке. За столом сидит запредельно хмурый Харпер. Он цепко обшаривает меня взглядом, потом смотрит на Ники.

– Вернешь ее через два часа, – распоряжается он и взмахом руки показывет, что мы можем идти.

Ники закрывает дверь и катит кресло дальше.

– И почему он такой… – замолкаю, подбирая слово, и в конце концоввосклицаю: – Невыносимый!

Ники усмехается.

– Как ты с ним мягко. Сколько его помню, Харпер всегда был таким. А когда изобрел несколько способов использования сердец хакатури в медицине, то вообще раздулся как фрегат.

– Фрегат? – переспрашиваю я.

– Ну да, это такая птица, – поясняет Ники. – Была по крайней мере, возможно, сейчас уже и нет. В вашем мире не существует?

Пожимаю плечами.

– Не знаю, – отвечаю честно.

– Так вот, насчет Харпера. Его не волнует вообще ничье мнение. Он ни во что не ставит других людей. Только с Картером общается более-менее сносно, но это потому, что Картер его однажды спас. Ну и с Кеннетом еще, но с тем сами по себе шутки плохи.

При упоминании старшего из Стренджей поджимаю губы. Ники ничего не замечает, продолжает везти меня по длинным коридорам и болтает обо всем и ни о чем. За время его монолога я узнаю, что Айрис и Эйва съехали из их отсека и скорее всего меня поселят в освободившуюся комнату одной из них.

– А куда они переехали? – спрашиваю осторожно.

Не то, чтобы я волновалась о дальнейшей судьбе хоть одной из них, но мне любопытно, какое тут наказание за предательство.

– В другой блок, – беспечно отвечает Ники. – Они поживут там, пока не вернется Кеннет и не решит, куда их распределить.

– Вернется? – переспрашиваю я. – Его нет в Эскамбии?

Смотрю на Ники через плечо. Он качает головой.

– Уехал по делам в соседний округ.

Он не вдается в детали, а я не спрашиваю. У меня нет никакого желания узнавать новые подробности о Кеннете Стрендже. Хоть наше знакомство еще не состоялось, этот человек мне глубоко неприятен. Поэтому я задаю другой вопрос.

– Ты разговаривал с Айрис или Эйвой после возвращения?