Книга Противостояние, страница 143 – Кира Уайт

После того как несколько лет назад врачи поставили Марлин диагноз СДВГ, она стала совершенно неуправляемой. Будто прикрывала отвратительные поступки расстройством, с которым не могла справиться самостоятельно.

(прим. автора: СДВГ – синдром дефицита внимания и гиперактивности. Состояние проявляется тремя основными признаками: повышенной активностью и возбудимостью (гиперактивность), импульсивностью и нарушением способности концентрировать внимание).

Кеннет и его бывшая ныне покойная жена Лорелея делали все, чтобы помочь дочери, но та не шла на контакт и в итоге угробила собственную мать в автомобильной аварии. После полученного сотрясения Марлин стала вести себя еще хуже, но Картер всегда видел племянницу насквозь. Она просто такая – избалованная и капризная, а расстройство поведения и психики использовалось как прикрытие для безнаказанного совершения не самых адекватных поступков.

– Ты уверен, что она хочет вернуться? – спрашивает Картер, внимательно глядя на брата.

– Абсолютно. После того как погиб ее жених, нахождение Марлин в Де-Сото просто формальность. Ей нечего там делать, друзей у нее там почти нет.

"Как и здесь", – про себя думает Картер, но вслух говорит совершенно иное:

– Часть элементов уже пристроили, осталось не так много.

– Скажи Фрэнсису, что это приказ. Пусть все приготовит, Марлин и делегация из Де-Сото приедут через несколько дней.

– Хорошо.

Картер поднимается и направляется к выходу, но у самой двери оборачивается, когда Кеннет окликает его.

– Проследи, чтобы девчонка Гранта не доставляла проблем. Иначе… – он многозначительно поднимает брови и не договаривает, но это и не требуется.

Картер молча кивает и покидает кабинет брата. Оказавшись в коридоре, он чувствует, как на него внезапно обрушивается усталость. Впереди его ждут сразу два непростых разговора – с Джорджией и Эмили. И Картер заранее готовится к тому, что легко ни в одном из случаев не будет.

Смотрю прямо перед собой, но не вижу ничего. Эмоции кончились. Сгорели в тот день, когда тела папы и Мэйсона отправились в печь. Прошло две недели, а может, два месяца, или года…

Все события слились в одно сплошное пятно, но одно остается неизменным – боль никуда не уходит. Сердце, не переставая, рвет на части кто-то невидимый, это длится и длится, но я продолжаю жить.

Я дышу, ем, сплю, принимаю душ, нахожусь в чьей-то компании (чаще это Ники или Максин), но не чувствую ничего. Вяло принимаю участие в разговорах, но практически не запоминаю, о чем идет речь. Возможно, со стороны кажется, что со мной все в порядке, но это и близко не так.

Слез нет, они закончились в тот же день, когда я перестала чувствовать что-то, кроме боли. Как это произошло? Я не знаю. Сто раз прокручиваю в голове момент прощания с папой и Мэйсоном, но не могу найти ту грань, когда все изменилось.

Мы спустились на самый нижний уровень Эскамбии, где оказался крематорий. Я рыдала, не в силах поверить, что папы больше нет. Что Мэйсон умер, а мы так нормально и не поговорили. Я чувствовала невероятное бессилие оттого, что провалила свою миссию, и мне совершенно не хотелось жить. Единственное, чего я желала, – подняться наверх и отправиться в кабинет Кеннета, чтобы нарваться на неприятности. Может, чудовище сжалилось бы и прекратило мои мучения. Но я не сделала ничего подобного. Да и мне бы этого не позволили.