Онлайн книга «Камасутра для Микки Мауса»
|
Света пристроилась в семью режиссера Бланка домработницей. Матвей Георгиевич был величиной в мире театра, о его постановках говорили с придыханием не только в Москве, но и в Лондоне, Париже, Риме. Режиссер часто мотался за рубеж, принимал он иностранных друзей и у себя. В семидесятые годы советским людям не разрешалось дружить с гражданами других государств. Сейчас в это трудно поверить, но, для того чтобы выехать на отдых в социалистическую Болгарию, требовалось преодолеть массу препонов, пройти комиссии в домовом комитете, в парткоме на работе, в районном комитете партии, ответить на многочисленные каверзные вопросы, выслушать инструктаж… И только тогда вы имели шанс пересечь границу СССР, сжимая в кармане тридцать долларов. Большую сумму вывозить категорически запрещалось. Но существовала особая каста советских людей, которые жили не по правилам, в основном это были работники искусств, регулярно выезжавшие на гастроли. Коммунисты сквозь пальцы смотрели на дружбу между московскими и парижскими балетными танцовщиками и не прижимали к ногтю советских пианистов, обменивавшихся письмами с коллегами из Лондона. Матвею Георгиевичу Бланку тоже позволялось звать в гости иностранцев, и в один прекрасный день у него в столовой оказался Марк Радберг, сорокалетний американский холостяк. Светлана внесла в комнату блюдо с пирожками, Марк глянул на домработницу… Принц увидел Золушку и мигом влюбился, сбылась мечта маленького Юрочки. Как они договорились, не зная один русского, а другая английского языка, где встречались в Москве, остается за кадром. Важно другое: Марк предложил Свете руку и сердце, она согласилась. Целый год потом, чуть ли не на уровне глав государств, решался вопрос о свадьбе. Марк использовал все связи и добился своего. Хмурым осенним днем его со Светой расписали в московском загсе. Наутро молодые вылетели в Америку. Светочка горько плакала, в те годы отъезд за океан, в США, был подобен смерти. Надежды на новую встречу с братом у нее не было. Правда, Марк клятвенно обещал употребить все свое влияние и связи, чтобы перетащить мальчика в США, но, очевидно, забыл или не сумел этого сделать. Одно время Юра ждал писем или звонков, но потом понял, что надеяться не на что. Света словно провалилась в прорубь. Началась другая жизнь, через пару лет Юра стал считать сестру умершей, а потом и вовсе забыл про нее. Он вырос, женился, отсидел два раза, потом неожиданно взялся за ум, принялся слесарничать, работал в гараже, даже сделал карьеру, став начальником… Словом, текла обычная жизнь, так живут тысячи людей: женятся, рожают детей, пьют, гуляют, работают… Но полтора года тому назад как-то вечером к Юрию и Клаве заявился нежданный гость: очень хорошо одетый мужчина. Он показал паспорт гражданина Америки и на слишком правильном русском языке представился: – Джон Клайманн, адвокат Софи Радберг. – Кто? – не понял Юрий. Господин Клайманн сел в кресло и вывалил целый ушат невероятной информации. Светлана, став американкой, превратилась в Софи. Великолепно зная, что КГБ берет на заметку всех тех, кто имеет родственников за рубежом, она оборвала связь с братом. Она была настолько напугана, что даже после перестройки не решилась объявиться. Муж ее давно умер, детей у Радбергов не было, все огромное состояние перешло к Софи. Несколько месяцев назад она, узнав о своей неизлечимой болезни, распродала все, что имела, оставив только крохотную ферму, на которой и провела последние дни. Перед смертью она вызвала к себе Джона и велела: – Ты поедешь в Россию, найдешь там моего брата Юрия и передашь ему это письмо. Адвокат, естественно, выполнил поручение клиентки. Когда он ушел, Юра вскрыл конверт, прочитал послание и дал его Клаве. Всю ночь потом супруги пытались переварить информацию. Светлана сообщала, что хочет оставить нажитое брату и его семье. Но официально оформить наследство она не пожелала. «Вас заставят заплатить гигантские налоги, – писала она, – а я вовсе не намерена кормить ни ваших, ни наших разжиревших госчиновников. Деньги заработаны тяжелым трудом и должны достаться тебе, Юрочка, целиком, без грабительских вычетов. Я придумала план. Распродала абсолютно все и обратила в деньги, в драгоценности. Их немного, но они эксклюзивны. Из камней, огромных по величине бриллиантов, заказано ожерелье. Ты, Юра, вместе с женой должен приехать в США как турист, вот план моего дома, стрелкой отмечено место, где спрятана шкатулка. На обратной дороге твоя жена наденет на шею ожерелье, под кофтой его скорей всего не заметят, впрочем, к личным драгоценностям путешественников на границе не придираются». Целую неделю потом Юрий и Клава ломали голову, как поступить. История походила на розыгрыш, посоветоваться с кем-либо муж и жена боялись. – Ты вспомни, – настаивала Клава, – Светкин почерк или нет? – Где ж упомнить? – ворчал Юра, вертя в руках послание. – Сколько лет пронеслось. В конце концов решили ехать, сбегали в турагентство, наскребли денег на путевку и получили от американского посольства решительный отказ. Юре, как дважды судимому, Клаве, как жене уголовника, въезд в США был закрыт навсегда. Представляете, как задергались супруги? Если раньше у них имелись сомнения по поводу наличия ожерелья, то теперь, когда Америка оказалась недоступной, они мигом отпали. – Уголовник чертов, – «чистила» Клава по ночам супруга, – урод! Из-за тебя таких деньжищ лишились! Юра только крякал. – Может, попросить кого другого съездить? – один раз предложил он. Жена налетела на муженька с кулаками. – Последний ум пропил! – заорала она. – Кому такое предложить! Сопрут мигом! Одним словом, положение казалось безвыходным, но тут Юрка совершенно случайно столкнулся на улице со своим бывшим «коллегой» по зоне Степкой Ужковым. Мужики зарулили в кафе, выпили, и Ужков со вздохом сказал: – Прикинь, кто у меня зять! Мент! Юрка заржал. – Угораздило с легавым породниться! – Эх, – махнул рукой Степка, – да он ничего, нормальный парень, папой меня кличет. Полгода назад с моей дочерью за океан улетел, в ихнюю полицейскую академию, по обмену. – Погоди, – удивился Юра, – как же твою дочь выпустили? – Почему нет? – вздернул брови Степка. – Так ты же судимый, а американцы таких не любят, – стал делиться личным опытом Юрий, – до третьего колена визу не дают! Степка заржал. – Дураки они, патриоты гребаные. Говорил же тебе, зять у меня мент. – И чего? – не понимал Юрий. Продолжая смеяться, Степан пояснил: |