Онлайн книга «Край вечных туманов»
|
– Собирайте вещи, гражданка, – раздался голос сержанта. – Мы не можем тратить на вас все наше время. Я не смогла скрыть недовольной гримасы. – Послушайте, гражданин сержант, я не могу… Честное слово, не могу… Раз уж вы тут, будьте так любезны, отведите меня в лазарет. – Зачем? Я не сдержала своего раздражения, нетерпеливо воскликнув: – Затем, чтобы я могла родить там ребенка! У меня только что начались схватки. Вы что, хотите, чтобы я родила прямо здесь, на полу?! Я произнесла это, как в бреду, не принимая во внимание то, что говорю с мужчиной. Он покраснел. Потом поднес бумагу к моему лицу: – Вы слышали, что я читал? Ну, то-то же. Вы вычеркнуты из списка заключенных, с этой минуты государство не выделит ни одного су на ваше содержание в Консьержери. Отныне содержите себя сами. – Благодарю вас… Куда же мне идти? На улицу? У меня ничего нет! – Меня совершенно не касается, куда вам идти. – У меня начались роды, вы это понимаете?! – прокричала я с яростью, подстегиваемая все разрастающейся болью. – Консьержери – не родильный дом, черт побери! И заботам тюрьмы и ее лазарета вы больше не подлежите. Я с ненавистью поглядела на него, в душе тысячу раз пожелав ему самой лютой смерти. Черт бы побрал этого идиота… Я чувствовала, что силы мои на исходе. Я не смогу долго продолжать этот спор… Боль мучила меня с каждой минутой сильнее, а я еще должна была заботиться о том, чтобы держаться перед солдатами с достоинством. Ах, самое лучшее было бы для меня сейчас – это упасть в обморок и никогда не приходить в себя! Я откинулась на подушку, закрыв лицо руками. Сержант тут же отозвался: – Гражданка, если вы будете игнорировать приказ, мне придется применить силу для его исполнения. – Прекрасно, – проговорила я. – Сначала ваша Республика силой загоняет людей в тюрьмы, затем силой же выгоняет… – Оставьте свои рассуждения при себе и собирайтесь. Боже, как я ненавидела сейчас и этого сержанта, и тот злосчастный приказ об освобождении. Мне была ясна моя участь. Даже если бы я умирала, меня бы выкинули вон. А если я не смогу идти сама, он, пожалуй, прикажет солдатам нести меня, и они бросят меня в грязь где-нибудь за воротами Консьержери. – В последний раз спрашиваю вас, гражданка: вы будете собираться или нет? – Да будьте вы прокляты, – произнесла я поднимаясь. И, повернувшись к белой как мел Авроре, сказала: – Ты должна помочь мне, дорогая. …Когда мы с Авророй вышли за ворота тюрьмы, уже смеркалось. Огненно-красный солнечный шар садился в тучи, и зрелище это казалось весьма зловещим. Небо было серое, пасмурное, с разорванными лоскутами облаков. – Мы на свободе, – пробормотала я с сарказмом, думая, уж не упасть ли мне посреди улицы и не отдаться ли на милость Божью. Брике возник перед нами, как всегда, внезапно, вынырнув из темного переулка. – Ах, ваше сиятельство! Так вас и вправду выпустили? А я уж думал, тот человек лжет. – Какой человек? Я была так измучена, что ничему, впрочем, не удивлялась. Даже появление Брике я восприняла как должное. – Да вон тот, видите? Дородный такой. Видно, при деньгах. Грязным пальцем он указал на высокого полного мужчину в приличном плаще и шляпе, который быстрым шагом направлялся к нам. Я закусила губу, мгновенно узнав его, и, честно говоря, сама не могла бы сказать, от чего страдала больше в тот миг – от боли или бессильного гнева. Ибо шел к нам не кто иной, как Доминик Порри, и именно ему я была обязана своим неожиданным освобождением. – Чертов Порри! – пробормотала я сквозь зубы. Брике присвистнул. – Так вы его знаете, мадам? Аврора очень важно пояснила: – Он влюблен в маму, Брике. – Не говори чепухи, – оборвала я ее. – Это не чепуха. Это правда. Резкая режущая боль заставила меня буквально повиснуть на руке Брике. Испуганный, он что-то спрашивал, но я ничего не разбирала. Потом, вероятно, бедному парню стало ясно, что со мной, и он принялся что было силы звать Доминика Порри. Бывший комиссар подбежал ко мне, когда боль уже прошла. – Могу я чем-то помочь? – О, ваша помощь, сударь! – произнесла я в гневе. – До чего же не вовремя она подоспевает! Я понимала, что несправедлива, но остановиться не могла. Мне надо было хоть на ком-нибудь выместить свою боль и раздражение, и, разумеется, владеть собой я сейчас не могла. Порри подхватил меня под руку. – Вам следует немедленно лечь. Давно это у вас? – Что? – Давно ли это началось? Я врач, я могу вам помочь. «Черт побери, – подумала я, прямо-таки изнывая от боли и беспокойства, – что только побуждает этого Порри таскаться всюду за мной со своими услугами». Пожалуй, если бы этого человека не было рядом, я бы могла лучше сохранять мужество, у меня, по крайней мере, не было бы соблазна высказывать свое раздражение. Да если бы не Порри, я бы сейчас не шла сама не зная куда, а лежала бы в лазарете, по меньшей мере у меня была бы крыша над головой и мне не пришлось бы рожать на улице. – Меня здесь ждет извозчик. Я могу отвезти вас к себе. Мне не раз приходилось принимать роды. – О, – простонала я, придя в ужас от самой мысли о том, чтобы поехать к нему и потом расплачиваться за все его благодеяния, – ради Бога, сударь, уйдите, пожалуйста! Уйдите! Мне ничего от вас не нужно! – Но почему? Откуда такая неприязнь? – Оставьте меня! Оставьте! Уходите! Собрав все силы, я освободилась и, опираясь на Аврору, медленно пошла вперед. Куда я шла – этого никто не знал, а тем более я. Я услышала, что Порри идет за нами, и пробормотала: – Прошу вас оставить меня, гражданин. Он резко повернулся и отошел в сторону. Я перестала думать о нем сразу же, едва он скрылся из виду. Я, но не мои спутники. – Зря вы так, ваше сиятельство, – заявил Брике. – Что это вы задумали? У меня ни одного су нет, и я не врач. А тот человек помочь вам хотел. – Уж позволь мне судить об этом самой. Тут взбунтовалась и Аврора: – Не надо было его прогонять! Не надо! – Перестанешь ли ты когда-нибудь вмешиваться во взрослые разговоры и судить о том, чего… В эту секунду, не договорив, я ощутила, что идти дальше не могу. Ну не могу, и все. Брике, видимо, почувствовал это. Остановившись под фонарем, он снял с себя куртку и бросил ее прямо на тротуар. |