Книга Край вечных туманов, страница 32 – Роксана Гедеон

Спустя несколько минут в дверь постучал хозяин гостиницы.

– Желаете ли вы чего-нибудь, мадам д'Энен?

Он уже, по-видимому, все знал обо мне, ибо называл меня именем Эмманюэля.

– Да, мэтр Моно. Горячую ванну, чистое платье и постель.

Сказав это, я вслед за Моно спустилась вниз, где лежал раненый Брике, чтобы проверить, хорошо ли его устроили и достаточно ли за ним ухаживают.

3

Мьетта хотела помочь мне причесаться, но я отказалась от ее услуг. В самом деле, чтобы просто уложить на голове локоны, я уже не нуждалась в помощи. После ванны волосы у меня были чистые, блестящие и шелковистые. Впервые за долгое время я разглядывала себя в большом зеркале. От долгого пребывания на воздухе кожа приобрела медовый оттенок, четче проступила тонкая лепка скул, черные глаза стали ярче, волосы выгорели и сделались пронзительно-белокурыми. Я слегка прикрыла их белой кружевной наколкой – такой же, как и отделка на моем новом платье из тафты абрикосового оттенка. Я чувствовала себя отдохнувшей и почти счастливой.

– Ты хочешь уйти или остаться у меня? – спросила я у Мьетты.

– Хочу остаться.

Я не ожидала такого ответа. Удивленная, я взглянула на нее.

– Но ты же будешь скучать. Ты привыкла к приключениям, к войне, к вольному ветру, наконец.

– Это все потому, что жизнь была плоха. Разве я не достойна лучшего? У себя в деревне я прислуживала в трактире знатным дамам. Правда, это было еще при короле.

– Но мне не нужны твои услуги. Последние два года я жила так, что научилась делать все сама – одеваться, мыть полы, стирать белье, плести кружева…

– Но у вас же есть дети. Правда?

– Да, и ты сможешь присматривать за ними?

– Конечно.

Она подумала о чем-то и сказала, блеснув серыми глазами.

– Ведь вы уедете в Англию, мадам. А я давно мечтала побывать в Англии.

Мьетта приоткрыла дверь и уже на пороге добавила:

– А еще вы обещали мне изумрудное ожерелье, не забывайте.

Я задумчиво посмотрела ей вслед. Особого доверия Мьетта у меня не вызывала. Изумрудное ожерелье. Да у меня самой пока нет ни одного украшения. И все же обещание, данное Мьетте, надо как-то сдержать. Может быть, попросить отца, когда он вернется из Англии?

Стоит ли допускать Мьетту к моим детям? У меня уже был горький опыт, связанный с Валери де ла Вен. Но вполне возможно, что мне понадобится чья-то помощь, ведь детей – трое. А Маргарита уже стара – по моим подсчетам, ей вот-вот исполнится шестьдесят. К тому же Мьетта за все то время, что я ее знаю, оставалась искренней роялисткой и так же, как и я, ненавидела Революцию.

Я выглянула в окно, заметила во дворе маркиза де Лескюра и быстро подняла раму:

– Луи-Мари, добрый вечер!

Он махнул мне рукой, приглашая спуститься вниз.

– Разве вы уже уезжаете?

– Да. Но я не хотел уезжать, не попрощавшись с вами. Я поспешно сбежала по лестнице вниз и остановилась на крыльце гостиницы. Чувство грусти возникло в груди. Мне не хотелось расставаться с маркизом.

– Приветствую вас, – сказал он, приподнимая шляпу, – Кажется, Сюзанна де Тальмон снова превратилась в принцессу.

– Снова?

– Ну, вчера вас было не отличить от Брике.

Я слегка смутилась, вспомнив, каким жалким был вчера мой вид. Но нынче я была уверена в себе.

– Вы сегодня не слишком любезны, господин де Лескюр.

– Может быть.

Он не смотрел на меня. Его взгляд был устремлен вдаль, туда, где синело море.

– Может быть, это от разлуки с вами.

У меня перехватило дыхание.

– А вы… вы уверены, что должны уехать?

– Увы, уверен. У меня под началом трехтысячный отряд, и он ждет моих распоряжений.

Да, увы. Вокруг маленького острова Ре полыхает пламя Вандеи, да и вообще вся Франция объята огнем Революции. Наступит ли когда-нибудь этому конец, придут ли времена мира и спокойствия? Я мысленно послала проклятие всем войнам на свете. И почему мне выпало жить именно в такое время?

– Вы не забудете меня, Сюзанна?

– Нет! – сказала я взволнованно.

– Ведь мы друзья, правда?

– Я люблю вас.

Теперь он смотрел прямо на меня, и синие глаза его пылали. Я открыла рот, чтобы попытаться возразить или разубедить его, но он остановил меня.

– Молчите, ради Бога! Я ничего от вас не требую. Думаете, я не понимаю, как вам трудно? Я бы хотел защитить вас от всего этого безумного мира. Но я могу только одно – вверить вас вашему отцу.

Столько искренности и отчаяния звучало в его голосе, что я вздрогнула и протянула ему руки и по его горячему прикосновению поняла, что он говорит правду. Осторожным и вместе с тем властным движением он привлек меня к себе, и я поняла, что он хочет поцеловать меня на прощанье.

На какой-то миг я замерла в нерешительности, но потом вдруг очень ясно осознала, что буду ненавидеть саму себя, если не позволю ему этого. Полуоткрытыми губами я встретила этот теплый, безумный, почти душащий меня поцелуй. Ошеломленная, я уже через несколько секунд была свободна и только слышала удаляющийся цокот копыт по деревянной мостовой.

Таково было это прощание.

Я отправилась к Брике, проверила, нет ли у него жара. Он чувствовал себя совсем неплохо, и приглашенный врач сделал все, чтобы ранение не дало осложнений.

– Я бы охотно поужинал, мадам, – заявил мне Брике, как только я присела у его постели.

– Вообще-то я уже ужинал, но снова проголодался, поэтому хочу поужинать.

– Это кажется мне чрезвычайно разумным, – сказала я с улыбкой, обрадованная, что Брике обрел присущий ему аппетит.

Только на следующий день я смогла окончательно успокоиться из-за отъезда Лескюра. Время текло так размеренно и спокойно, что не располагало к экзальтации чувств. Заведение мэтра Моно, хотя и называлось гостиницей, но на самом деле служило пристанищем роялистов, и обыкновенных путешественников сюда пускали редко. Поэтому в доме всегда было тихо, и ничто не мешало Брике поправляться. Бедренная кость у него не была задета, и мне даже казалось, что мальчик сможет следовать за мной, когда придет время.

Неделя заканчивалась, а отец немного запаздывал. Я ждала его возвращения 2 июня к вечеру, но ожидания были напрасны. Чуть позже пришло известие, что у порта Сен-Назер, окруженного английской эскадрой, произошел бой между англичанами и французами. Может быть, это задержало принца? И не был ли он, не дай Бог, захвачен в этой стычке?