Книга Слэм, страница 31 – Ник Хорнби

Вот почему «Хоук. Профессия: скейтбордист» — блестящая книга. С какого бы места ты ее не открыл, всегда найдешь то, что может тебе пригодиться в жизни.

Когда мама вернулась с работы, она сказала мне, что мы должны собираться на прием, потому что кто-то в совете связал ее с хорошим консультантом по семейным вопросам, и поскольку этот советчик — друг друзей, то он примет нас без очереди и уже назначил на половину седьмого.

— Чаю попьем? — задал я вопрос. Это единственное, что пришло мне в голову, хотя я понимал, что этого недостаточно для урегулирования проблемы.

— Потом попьем. Можем все втроем пойти куда-нибудь и посидеть потом...

— Втроем? Откуда ты знаешь, что этот консультант пойдет с нами пить чай?

— Не консультант, глупышка. Твой папа. Я уговорила его идти с нами. Даже он понимает, что это серьезно — то, что ты убежал.

М-да, это на самом деле несчастье, когда вся семья занимается проблемой, которой в реальности не существует. То есть тема-то есть, но они про нее не знают и не догадываются, что не знают. Вот был бы прикол, если бы что-то еще могло меня позабавить.

Консультанта звали Консуэла, что в первую же минуту ввергло моего папу в плохое настроение. Не знаю, можно ли назвать его расистом, потому что я никогда не слышал от него ничего дурного о неграх, мусульманах или азиатах. Но в Европе он не переваривает всех и каждого. Он терпеть не может французов, испанцев, португальцев и итальянцев... Почему-то он ненавидит всех, кто приехал из мест, в которые приятно смотаться в отпуск и куда сам ездил. Он утверждает, что это они первыми начали, что это его все не выносят, однако я пару раз был с ним в отпуске, и скажу, что это неправда. Он каждый раз нарушал распорядок и начинал ругаться первым. Я пытался поговорить с ним об этом, но никогда ничего путного не выходило. Ну да, это его дело, ему же и хуже. В прошлом году он ездил в Болгарию, но и там ему не понравилось. Правда состоит в том, что он не любит выезжать за границу, так что это даже хорошо, что Африка и другие места, где живут негры, слишком далеко. А то он стал бы закоренелым расистом, и вам пришлось бы перестать с ним общаться.

Мы, собственно, и не сомневались, что Консуэла из Испании, потому что она говорила с испанским акцентом. Всякий раз, когда она произносила какое-либо слово неправильно, у папы просто пар валил из ушей.

— Итак, — сказала она, — Сэм, ты побежал из дому, правильно?

— Сбежал, — поправил папа.

— Спасибо, — поблагодарила Консуэла. — Я иногда делаю ошибки в моем английском. Я из Мадрида.

— Никогда бы не сказал, — саркастически заметил папа.

— Спасибо, — еще раз выразила признательность Консуэла. — Итак, — продолжила она, — Сэм, ты сбежал из дома. Можешь объяснить почему?

— Да, могу, — ответил я. — Я уже говорил маме. Школа достала и потом... Я начал плохо себя чувствовать, когда мама и папа развелись.

— А когда они развелись?

— Всего каких-то десять лет назад, — ввернул за меня папа. — Так что дело-то больно уж давнее...

— Ага, продолжай, — бросила ему мама. — Еще одна небольшая порция гадостей ему не повредит, конечно.

— Что мы разошлись — ему всю жизнь было как с гуся вода. Вовсе не поэтому он смотался в Гастингс. Случилось что-то, о чем он нам не говорит. Может, он наркоту употребляет или что-то такое.

Естественно, он был прав. Но он оказался прав самым мерзким образом. Он подозревал, что я что-то скрываю, потому что сам он, злобный сукин сын, всегда во всем видел только худшее.

— Что же это, по-вашему, Дэйв?

— Не знаю. Его спросите.

— А я спрашиваю вас.

— Какой смысл спрашивать меня? Откуда я знаю...

— Мы спрашиваем вас, потому что такие беседы дают каждому возможность высказать то, что у них на душе, — объяснила Консуэла.

— А, ну давайте, — огрызнулся папа. — Вы уже решили, что во всем виноват я.

— Когда это она говорила такое? — стала нападать на него мама. — Видите? Вот такой он человек. Вы с ним никогда ни о чем не договоритесь. Неудивительно, что Сэм сбежал.

— Значит, это моя вина, — пробурчал папа.

— Можно мне сказать кое-что, — перебил их я. — Разрешается?

Все замолчали и с виноватым видом уставились на меня. Все это было затеяно ради меня, однако никто не обращал на меня внимания. Единственная тема заключалась в том, что у меня не было на уме ничего такого, что стоило бы сказать. Следовало объявить только, что Алисия беременна, но для такого признания это были явно не подходящие место и время.

— О, не беспокойтесь, — сказал я. — В чем дело-то?

И я сложил руки на груди и опустил глаза, будто и не собирался что-либо заявлять.

— Ты считаешь, — спросила Консуэла, — что нет никакой проблемы, о которой стоит поговорить?

— Да, — буркнул я.

— Дома он так объяснял, — вмешалась мама. — Однако здесь...

— Но ведь его огорчения из-за вашего развода тоже стали для него новостью. Так что, может быть, он не так много говорит дома, как вы думаете?

— Когда наконец испанцев перестанут брать в консультанты? — не выдержал мой папа.

Если бы он слушал то, что она говорит, а не только подсчитывал ее ошибки в английском, он бы стал нападать на маму. Ведь Консуэла пеняла именно на нее, что мама мало обо мне знает. Но папе было на это плевать. Иногда я представляю, что было бы со мной, если бы я уехал в Барнет и поселился там с папой. Стал бы я так же ненавидеть испанцев, как он? Вероятно, я не стал бы скейтером, потому что там не везде есть асфальт. И папа не стал бы заботиться о том, чтобы я рисовал. Так что я наверняка был бы хуже. Хотя, с другой стороны, я не познакомился бы с Алисией, а встретить Алисию — это хорошо. Не быть знакомым с Алисией — это перевешивает все остальное.

— То, что я испанка, — это проблема? — спросила Консуэла.

— Нет-нет, — отозвался папа. — Это просто очаровательно.

— Я давным-давно вышла замуж за англичанина. Я много-много лет живу здесь.

Папа состроил мне гримаску, не обращая на нее никакого внимания. Гримаска была замечательная, потому что она говорила: «Ну и почему же у тебя такой ужасный английский?» И сделать снова такую ужимку было очень трудно.

— Но пожалуйста... У Сэма много проблем, проблемы серьезные. Мы должны обсудить их за то время, что у нас есть.

Много-много проблем.

— Сэм, ты сказал, что у тебя и в школе проблемы.

— Да.

— Можешь рассказать о них?

— В действительности их нет.

И я опустил глаза. Проволынить этот час оказалось гораздо легче, чем я думал.

Наконец мы все трое решили пойти поесть и еще немного поболтать. Мы направились в кафе, заказали рис карри, и, пока ждали заказа, мама с папой начали все сначала.