Книга Аромат теней, страница 17 – Вики Петтерсон

— Мы все становимся такими, как нужно для выживания, — сдержанно произнесла я.

— А кем стала ты, Джоанна? Воином? Суперженщиной, стремящейся к мести, которая не нуждается ни в чем и ни в ком?

«Странный набор слов», — подумала я, поджимая губы.

— Осуждаешь?

— Просто интересуюсь.

Но мы оба знали, что все не так просто.

— Я тоже изменилась, Бен, — заявила я, отказываясь от обороны. — Когда кто-нибудь протягивает мне руку, я не хватаюсь за нее. И всегда ищу кулак за спиной.

Мой взгляд автоматически перешел на сидящего у стойки бара одинокого мужчину.

— Большинство женщин так не думает.

— Да, и я завидую этим женщинам. Я даже смутно помню, каково быть одной из них. — Я откинулась на спинку и перевела дыхание, понимая, что мои слова звучат слишком горько для приближающегося двадцатипятилетия. — Но я им не только завидую, Бен, я боюсь за них. Особенно боюсь за тех, кто станет подобен мне.

Мы воспользовались появлением официанта с едой и вином как предлогом, чтобы не разговаривать, но когда снопа остались одни, Бен сказал:

— Подобной тебе нет, Джо.

Я покопалась вилкой в спагетти.

— И не пытайся со мной любезничать. Заставишь меня пуститься наутек.

Он улыбнулся, и я пожелала, чтобы он этого не делал. Чувствовала, что снова стою на краю пропасти. Вот-вот упаду. Мне захотелось оттолкнуть его и с криком выбежать из комнаты. Захотелось прижать его к себе, затащить в свою постель. Но с первым у меня было больше практики, поэтому я его оттолкнула.

— Я живу с постоянным ощущением насилия, Бен, — произнесла я, наворачивая спагетти на вилку. — Вечерами ложусь с ним спать и встаю с ним по утрам. И это никогда не изменится.

— Я знаю о насилии, Джо. На работе вижу его каждый день… — Он покачал головой, налил вина в наши бокалы и слегка отхлебнул. Глаза его потемнели. — Этого достаточно, чтобы заставить меня ходить по улицам, как ты.

Я отодвинулась.

— Но это…

Это не то, что я делаю.

— Неправильно? — закончил он за меня, приняв мое удивление за несогласие. — Почему? Чем это отличается от твоих прогулок? От поисков? Выслеживания?

— Я фотографирую. Просто смотрю. Я никогда… никогда ни до кого не дотрагиваюсь, — солгала я: дотронулась, однажды. Но если быть честной, он дотронулся до меня первым.

— Ты считаешь, я не должен так чувствовать из-за моего значка.

Это был не вопрос, а утверждение.

Его стремление защититься заинтересовало меня и дало возможность поговорить о другом.

— Значок дает тебе власть над людьми, доступ к ним. Возможно, я слишком чувствительна к тому, что один человек может распоряжаться другим, просто потому что так захочет, но мне это показалось слишком очевидным. Бен качал головой, ломая хлеб и окуная его в масло.

— Значок дает мне вторую пару глаз. И это хорошо, потому что мне приходится пропускать через глаза всю грязь города, и от этого можно сойти с ума. А так это можно вынести. Грязь ко мне не пристает.

«Тогда почему у тебя такой вид? — хотела я спросить его. — Откуда этот жесткий блеск в сузившихся глазах?»

Мне пришло в голову, что наше свидание такое же слепое, как с Аяксом. Я не знаю, кто такой Бен. Я знала мальчика, которого мучил отец, который испытал разочарование в матери, но что сделали с ним прошедшие десять лет? Чем он занимался все эти годы? Почему развелся? И когда приобрел татуировку, которую я заметила на его левом плече, когда он потянулся за хлебом?

И почему по прошествии стольких лет он меня пригласил?

— А когда-нибудь приставала? — спросила я, думая, что его ответ может кое-что пояснить мне. — Проникала в тебя, я хочу сказать?

Он какое-то время молчал, глядя на огонь фонаря, стоящего между нами, потом заговорил, тщательно подбирая слова:

— На прошлой неделе был вызов. Третий раз за месяц полицию вызывали в дом одного парня. Типичный подонок, избивающий жену… только на этот раз он решил всыпать своему двухлетнему сыну. Когда наши парни пришли, он встретил их с распростертыми объятиями, раскрыл дверь, называл по именам: «Эй, Гарри! Привет, Патрик! Как дела?»

Бен с отвращением покачал головой, крутя в руках вилку.

— Пригласил в дом: он знал, что жена ни слова не скажет. А у мальчишки единственное, что держало на месте левую ногу, была кожа: все остальное сломано. И молоток лежал рядом, на кофейном столике.

— О боже!

— Да. Стоит этот мерзавец и улыбается: знает, что мы отлично понимаем, кто это сделал, но ничего предпринять не можем.

Мальчишку увезли в больницу, подлатали, хотя ясно, что это все равно, что накладывать лейкопластырь на пулевую рану, и вернули домой к этой суке, которая пальцем не шевельнула, чтобы спасти его.

— Бен, — негромко произнесла я, понимая, что он говорит не об этой женщине, а о другой. — Это несправедливо.

Он какое-то время смотрел на меня, потом лицо его прояснилось, и он вздохнул.

— Да, наверно, ты права, но несправедливо, что этот человек уходит свободно. Приходится надеяться, что в следующий раз он допустит ошибку, что найдется свидетель, не слишком запуганный, не слишком молодой, чтобы выступить против него. Иногда все, чего я хочу, это свидетеля.

Я кивнула, потому что понимала, что он имеет в виду. Бен прав. Насилие над ребенком и стремление отомстить находятся в разных вселенных.

Тем не менее я снова вгляделась в мужчину, сидевшего напротив меня. Куда девался мальчик, видевший все с белом и черном? Когда он привык к удобному серому цвету? Конечно, большинство людей никогда над такими вопросами не задумывается. Но его в эту промежуточную зону привела работа, и я не могу утверждать, что на его месте испытывала бы другие чувства? Что мне тоже не понадобилась бы, как он это назвал, вторая пара глаз?

Разве я могу сказать, что не поступаю так лее? Я вспомнила Аякса и то, как, защищаясь, готова была вцепиться ему в горло.

Снова наступила тишина, и когда звон вилок о тарелки стал самым громким звуком в комнате, я начала опасаться, что мы зашли в тупик, что это снова встанет между нами — мысль о насилии, то же самое, что десять лет назад.

— Как Оливия?

«Назад на нейтральную территорию», — подумала я, не зная, чего мне больше хочется: засмеяться или заплакать.

— Отлично, — смогла я ответить проглотив комок в горле. — Она инженер в лаборатории космических полетов. Разрабатывает новые способы сексуальных контактов при отсутствии веса.

— Я всегда сомневался, что стоит летать на кораблях НАСА.

Пришлось улыбнуться. Бен один из немногих парней, которые никогда не попадали под влияние чар Оливии, и поверьте мне, таких очень мало. Но Бен Трейна всегда смотрел только на меня.