Онлайн книга «Сволочь ненаглядная»
|
– Вообще-то не очень, – вздохнул Володя. – Дело в том, что «терапевта» взяли, он сейчас в Бутырке, ждет суда. Ограбил, мерзавец, кучу народа, и передача «Криминальная хроника» рассказала о негодяе, показала его фотографию. – Зачем? – удивилась Юля. – Знаю, – ответила я, – еще попросили: «Если кто знаком с данным человеком или пострадал от его действий, позвоните по 02!» – Точно, – усмехнулся майор, – был именно такой текст. «Терапевт», естественно, не спешит признаваться, вот и мы обратились за помощью. Значит, кто-то посмотрел репортаж и решил повторить «геройские» действия. Молодец, Юлька! Не поддалась на провокацию, Лампа бы точно распахнула, не колеблясь! Проглотив несправедливое обвинение, я пошла в спальню изучать Настину записную книжку. Но пока руки перелистывали страницы, в голове вертелась только одна мысль: где я слышала про рыжеволосого парня? Кто совсем недавно говорил о мужчине, похожем на Аполлона Григорьева, одного из «Иванушек»? Бесплодно порывшись в памяти, я прекратила бесцельное занятие и сосредоточилась на блокноте. Покойная Настенька, очевидно, была жуткой занудой, потому что телефонная книжка была исписана мелким, четким почерком. Никаких зачеркиваний или телефонов, занесенных карандашом. Только ручка, причем черная, из-за этого казалось, будто блокнотик заполнялся сразу, одним махом, а не пополнялся постепенно. Вздохнув, я начала обзвон. Как только трубку снимали, я произносила заготовленный текст: – Добрый день, вас беспокоит тетя покойной Насти Звягинцевой, я разбираю ее вещи и наткнулась на запись ежедневника о долге, хочу вернуть деньги… Пару раз меня переспросили с недоумением: – Настя? Звягинцева? Что-то не припомню. Кто-то мямлил: – Ошибка вышла, Настена у меня ничего не брала. И тогда я быстренько добавляла: – Тут написано Егор Иванов… Или Петров, Сидоров, Майоров… Но абоненты в один голос отвечали: – Никакого Егора тут нет. Я настаивала, но люди отнекивались. Нашелся, правда, один, немедленно заявивший: – Да, она взяла на три дня пятьсот баксов. – Не у вас, а у Егора, – попробовала посопротивляться я. – Чушь, – отрезал мужик, – никогда не слышал ни о каком Егоре, везите долг! Я назначила ему встречу в восемь вечера на Ваганьковском кладбище у могилы Феклы Ивановны Чеботаревой и надеюсь, что мужик потерял несколько часов на поездки туда-сюда и на поиски несуществующего надгробья! Добравшись до буквы Э, я наконец поняла, что трудилась напрасно. Остальные странички оказались пустыми. Самая последняя содержала перечень дней рождений. Я пробежала по строчкам, так, Олег, Наташа, Леся, Галина… Кстати, телефонов Леси и замечательного доктора Федора Николаевича Ростова в книжечке не было. Может, Настя так часто звонила им, что помнила цифры наизусть? Отбросив ненужную книжонку на середину дивана, я попыталась соединиться с Лесей, чтобы еще раз узнать телефон Льва Константиновича Платова, но кокетливый голос сообщил: – Леся в командировке, вернется в пятницу. Я приуныла, но потом решила, что пока можно заняться бывшим супругом Насти. В трубке прозвучал жеманный голосок: – Аллоу! – Можно Виктора? – Витюнчик, котеночек, сними трубочку! – заорала девица так, что я невольно вздрогнула. Через секунду из трубки донеслось сухое: – Слушаю. Подавив желание сказать: «Здравствуй, котеночек, привет тебе от бывшей киски», я рявкнула: – Виктор Звягинцев? – Он самый. – Анастасия Звягинцева кем вам приходится? – Бывшей женой, а что? – Она умерла, – сообщила я. Скорей всего, мужик не расстроится. Но из трубки послышалось сдавленное «ох», потом приглушенный кашель. Выждав пару секунд, я осторожно сказала: – Мне очень надо с вами поговорить. – Приезжайте, – разрешил парень. – Ореховская, двенадцать. «Котеночек» оказался огромным, носорогоподобным мужиком, килограмм на 150 весом. Такого впору звать «слоненочек». Пока я вешала куртку и стаскивала сапоги, из одной комнаты выглянула щуплая девица и проблеяла: – Котик, ступайте на кухню, в гостиной беспорядок Но «котик», мрачно глянув на советчицу, толкнул коричневую дверь. – Проходите. Уж не знаю, почему костлявой девушке показалось, что в гостиной не убрано. На мой взгляд, комната казалась до безобразия аккуратной, в ней стояла музейная чистота и тишина. Даже неприятно. Как правило, у людей где-то валяются книги и игрушки, лежат спицы с вязанием, газеты, стоят кружки с недопитым чаем… Здесь же – безукоризненно отполированный обеденный стол, диван, кресла, прикрытые чехлами из гобелена и сверкающие стекла шкафов, за которыми рядами тянулись хрустальные рюмки с фужерами. – Садитесь, – пробормотал Виктор. – Погодите, – велела скелетообразная девушка и постелила на предназначенное для меня кресло прозрачную пленку. – Вот теперь можно! – Надежда! – с укоризной закачал головой мужик. – Она в уличной одежде, – бесцеремонно заявил Кощей Бессмертный в женском обличье, – испачкает обивку! Я проводила взглядом убежавшую аккуратистку и поинтересовалась: – Может, пройти в дезкамеру? Только не говорите, что у вас ее нет. «Котеночек» побагровел. – Надька – психопатка, на аккуратности тронулась, полы по семь раз на дню моет, занавески стирает каждый вторник, а мои носки сначала кипятит, а потом гладит. Я ухмыльнулась. Гениальный Адлер считал, что если у человека начинается фобия чистоты, это говорит, скорей всего, о грязной совести. Значит, за душой у девчонки темные делишки, воспоминания о которых она и пытается заглушить бесконечной уборкой да стиркой. – Ей-богу, уйду, – жаловался «котик», – просто жить невозможно! – А с Настей вы почему разошлись? |