Онлайн книга «Покер с акулой»
Дочь отложила томик в сторону и нагло заявила: – Ну и что? Надоело по клавишам дубасить, и вообще, я не собираюсь быть музыкантом и к Эсфири Моисеевне больше не пойду! Ева ушла к себе в комнату и прорыдала до утра в подушку. Ольга Васильевна безостановочно пила валокордин. Где-то около шести певица постучалась к дочери. – Мы сами виноваты, заставляли ребенка заниматься чужим делом, пусть выбирает профессию по душе. Ева молчала. Она не смогла рассказать матери про конверт с зарплатой, да и дочери не обмолвилась ни словом. Следующий год Таня училась в школе рабочей молодежи. А вернее сказать, проводила дни в свое удовольствие, валялась на диване в обнимку с книжками. Все попытки матери и бабки заставить ее хоть чуть-чуть трудиться разбивались о каменную стену лени. После окончания школы она так и не устроилась на работу. Как-то раз Таня не пришла ночевать. Испуганные женщины кинулись в милицию, но там, узнав, что девушке двадцать два года, заявление не взяли и велели подождать три дня. По истечении отведенного срока, вечером в четверг, когда Ольга Васильевна и Ева просто не находили себе места, раздался телефонный звонок. Мать дрожащей рукой схватила трубку. – Ева? – прозвучал незнакомый мужской голос. – Таня у меня… – Вы ее похитили, – залепетала скрипачка, – хотите выкуп? – Не неси чушь, – отрезал незнакомец, – ты что, не узнала меня? – Нет, – бормотала вконец ополоумевшая Ева, – где мы встречались? – В постели, – фыркнул мужик, – я – отец Тани, твой бывший любовник. – Господи, – ахнула Ева, – как она к тебе попала? – Пришла и сказала, что больше не может жить с вами. Девочка хочет стать певицей, а вы не разрешаете, заставляете целыми днями мыть квартиру и даже велели бросить музыкальную школу… – Дай ей трубку, – попросила мать. Послышался шепот, и бывший любовник заявил: – Она не хочет с тобой разговаривать, обиделась на побои. Ева, никогда пальцем не тронувшая дочь даже в мыслях, чуть не упала в обморок: – Я ее не била. – Ладно врать-то, – хмыкнул мужик, – у нее все руки и ноги в синяках. Говорит, ты палкой орудуешь. От гнева у Евы потемнело в глазах. – Где ты живешь? Я сейчас приеду. – Не надо, – отрезал мужчина, – без скандалов обойдемся. Я позвонил, лишь чтобы сказать – Таня побудет здесь. Правда, она со слезами на глазах рассказывала, как вы ее выгоняли на улицу, обзывали приблудышем, так что, думаю, горевать слишком не станете. Но все же решил предупредить. И он бросил трубку. Не в силах вымолвить слово, Ева поглядела на Ольгу Васильевну. Та растерянно спросила: – Что случилось? Но Ева смогла только зарыдать в ответ. Следующие два года они ничего не знали о девочке. У Евы произошел нервный срыв, и пару месяцев она провела в специализированной клинике. Ольга Васильевна только вздыхала, глядя на сильно пополневшую дочь, без конца пьющую таблетки. У самой певицы скакало давление и появилась невероятная слезливость. Потом настал страшный день. В январе к ним в дом постучал неприятный гость – милиционер. Парень принялся расспрашивать о Татьяне. Перепуганные Ева и Ольга Васильевна робко поинтересовались, в чем дело. И тут на их головы упал топор правды. Татьяна арестована, находится под следствием, а так как прописана она у матери, то именно сюда и пришли за сбором информации. – Мы не видели ее почти два года, – бормотали обескураженные женщины. Парень кивал головой и внимательно оглядывал комнату. Потом им сообщили дату суда – 18 мая. В зале никого не было. Только Ольга Васильевна да какой-то здоровенный мужик в кожаном пальто. Ева вновь попала в клинику и прийти на процесс не смогла. Выяснилась картина преступления. Ольга Васильевна сидела ни жива, ни мертва, слушая речи обвинителя и свидетеля. Их Танечка зарабатывала на жизнь проституцией. Отвратительное ремесло, но осудить ее за него было бы практически невозможно, если бы она не пошла на воровство. Она стащила у клиента, мужика в кожаном пальто, кошелек, золотые часы и перстень. Предварительно жертву пыталась как следует напоить. Хитрый парень заподозрил неладное и вылил стакан водки с клофелином в цветочный горшок, а воровку сдал в милицию. Уже только этих сведений хватило бы, чтоб сойти с ума, но дальше началась фантасмагория. Бледная, осунувшаяся Таня начала давать показания. – Меня ненавидели с самого детства, – вещала она, глядя прямо в лицо судьи, – били, морили голодом, не давали учиться, а все потому, что я родилась вне брака. Бабка просто злобой исходила, когда я просила поесть, а одежду не покупали никогда. В конце концов я оказалась вынуждена уйти из дому. Пришлось отправиться на панель, снимала квартиру и кое-как перебивалась. Мать ни разу обо мне не вспомнила. Да, я хотела украсть у потерпевшего вещи, но меня толкнуло на этот поступок только одно желание: больше не могу заниматься проституцией, хочу учиться. Продав часы и кольцо, я собиралась оплатить обучение в институте. – Неправда! – выкрикнула Ольга Васильевна и вскочила с места. Из ее уст полилась несвязная речь про вранье, двойки в школе и лень. Но выглядело все так, будто злая бабка пытается лить грязь на внучку. Судья, привыкшая к тому, что родственники выставляют обвиняемых чуть ли не ангелами, слегка нахмурилась. А Танечка, тяжело вздохнув, спросила: – Если они меня так любят, отчего не передали за несколько месяцев даже пачки печенья? Меня сокамерницы из милости подкармливают. – А правда, почему вы не отправляли передачи? – поинтересовалась одна из народных заседательниц. Ольга Васильевна растерялась: – Мы не знали, нам не сказали про посылки… Судья хмыкнула: – Вот уж о чем родственники сразу узнают, так это о продуктах! Словом, после таких разборок даже прокурор не смог потребовать большого срока, а потерпевший заявил: – Я отказываюсь от всего, перепутал, сам девке часы и перстень подарил. Вот бедолага! Судья только вздохнула и, посовещавшись, объявила приговор: год в колонии общего режима, но, поскольку данная статья попадает под амнистию, освободить в зале суда. |