Онлайн книга «Патологии»
|
- Что с тобой, Егор? - прерывая мои до неприличия патетичные внутренние монологи, спрашивала ты, когда я открывал тебе дверь в кафе, чтобы пропустить тебя. - Егор? Что случилось? - ещё раз спрашивала ты, видя мою унылую физиономию. Мы любили ходить в кафе. Когда у нас не было денег на кафе, мы сдавали в ломбард мой золотой кулончик или какие-нибудь бирюльки, которые дарили Даше ее мужчины. - А это кто подарил? - по обыкновению спрашивал я, когда Даша извлекала из своей очень маленькой сумочки, помещавшей, однако, массу полезных вещей, очередное украшение. - Знакомый один. - Какой знакомый? - Я тебе о нем рассказывала… И она называла ещё одно имя. Я перебирал эти имена в голове, зачем-то перебирал их всё время, может быть, выискивая смысл в их последовательности. Но смысла не было. Даша серьезно подходила к выбору блюд в кафе. Она заказывала много всего. Я мучился опасениями, что у нас не хватит денег, и скользил глазами не по названиям блюд, а по ценникам, и только натыкаясь на приемлемую цифру, читал написанное слева от цифры, («…так-с… Это у нас, что такое дешевое? Зажигалка… Читаем снова. Это дорого, это дорого, это дорого… Всё. Так, ещё раз…») Тем временем Даша уже диктовала официанту заказ, и я вздрагивал от каждого названия. Дашу, судя по всему, вопрос расплаты не волновал совершенно, - она пришла отдыхать. Зараженный ее спокойствием, я тоже успокаивался и смотрел на нее. - Я так хотел бы, что бы ты сбылась для меня, той, как я тебя задумал, - мечтал я. - Я бы вернулся в этот город, и ты бы тоже была там, вся та же, с тем же взглядом, с той же походкой, в тех же голубых джинсах, в той же немыслимых цветов курточке. И пусть бы у тебя к этому времени был парень, пусть было бы у тебя несколько парней, - у любой девушки может быть парень или несколько парней. Но зачем тебе столько мужчин? Пусть они исчезнут. Пусть они не дойдя до тебя, - пятнадцатилетней, семнадцатилетней, девятнадцатилетней, - нескольких шагов, - лопнут, как мыльные пузыри. …Приносили заказ, - сначала салатики. У меня всегда был здоровый солдатский аппетит, посему, пауза между салатиками и вторым меня раздражала и томила. Как правило, к тому времени, когда приносили мясо, салатик я уже съедал, и минут десять тщетно пытался найти место для опустевшей тарелочки. Даша, напротив, ела аккуратно и медленно, ни секунды мне не казалось, что она растягивает время до того, как принесут следующее блюдо, всё получалось у нее предельно естественно, - к моменту появления на нашем столе дымящихся тарелок, Даша как раз заканчивала с салатом, и ей не приходилось, как мне, двигать тарелочку из-под салата с места на место, - потому что ее сразу забирал официант. Задав необходимоё для моёго внутреннего успокоения количество вопросов, я на какое-то время успокаивался, ненадолго. Ещё глубокой ночью я почувствовал, что хочу отлить, но поленился вставать. К утру желание стало нестерпимым. Я открываю глаза и вижу пальцы своих ног, они немного ссохшиеся, словно виноград, полежавший на солнце. «Пацанов убили, - думаю я, и морщусь. - Господи, как хуёво, что их убили!» - хочется мне закричать. Все спят. Дневальный заснул. Никто не храпит. - Никто не храпит, - говорю я вслух, пытаясь незначащими словами отогнать жуткую, повисшую летучей мышью в горле тоску. - Никто не храпит, - повторяю я, - Быть может, мы ангелы? Вроде бы с улицы доносится чей-то крик, гортанный. Показалось, наверное. Но я всё же возвращаюсь к кровати, попрыгивая на ходу от желания помочиться, хватаю автомат, и бегу вниз. В коридоре вижу пацанов с поста на крыше, - спят, черти. Дождь согнал их сюда. Спеша вниз, я пинаю кого-то из лежащих, ругаюсь матом, - говорю, чтоб немедленно отправлялись на пост. Тот, кого я пнул, отвечает мне что-то борзым, полупьяным голосом. Расстегивая ширинку и притоптывая на ходу, я выворачиваю с площадки между вторым и первым этажом, и вижу бородатых людей, волокущих полуголого мужика из туалета. Дергаюсь, как ошпаренный, назад, и понимаю, что полуголый человек, - это дядя Юра. Сквозь сон я слышал, как он вставал, тоже, наверное, в туалет пошёл. Снимаю автомат с предохранителя, передергиваю затвор. Я выглядываю ещё раз и даю очередь по верху, чтобы не попасть в дядю Юру. Два чечена тащат его под руки, у него спущены штаны. Мне кажется, что чечены даже не дёрнулись когда я выстрелил. Увидев меня, чечен, стоящий у туалета, широко улыбаясь, даёт длинную очередь от живота. Известка летит на меня, присевшего, и, кажется, накрывшего голову рукой. - Пацаны! Пацаны, ёбаный в рот! - каким-то не своим, дурашливым криком блажу я, - Тревога! Дожидаюсь, когда стрельба прекращается, и, поднявшись, едва выглянув, снова бью из автомата по верху. - Ну-ка, оставьте его, суки! - кричу я, но в коридоре уже никого нет. Кто-то мелькает, исчезая в дверях школы. - Пацаны! Мужики! - воплю. Кто-то едва не сшибает меня, сбегая по лестнице. - Чего? Чего? - Тихо, там чечены! Там дядя Юра! Они его утащили! Мы все орём, словно глухие. - Сколько их? - Хер его знает! Я троих видел… - Что с дядей Юрой? Я не отвечаю. - Двоим стоять здесь - держать вход, - приказываю. Бегу в почивальню. Слышу за спиной выстрелы. Стреляют с улицы. И наши отвечают. Громыхает взрыв, тут же ещё один, непонятно где. - Язва! Хасан! - ору. - Столяр! Костя выскакивает навстречу в расхлябанных берцах. - Чего? - спрашивает меня Столяр. - Чечены дядю Юру утащили. Из туалета. - Какие чечены? Откуда? - Я ебу, откуда. Вооруженные… - Ты стрелял? - Я стрелял. По верху, чтоб дядю Юру не убить. Надо на крышу идти! - А где пост? - округляет глаза Столяр. - Где наряд?! - орёт он. - Где дневальный? Я накидываю разгрузку. Руки трясутся, будто у меня припадок. - Чего, чего? - спрашивают все. Подбегаем к окну, смотрим в бойницы. С улицы бьют по бойницам. Все присаживаются, кроме Андрюхи-Коня, который, не взирая на пальбу, ставит пулемет на мешки, и начинает стрелять по улице. Пацаны кидают гранаты, одну за другой. Кажется, за минуту мы их перекидали больше полусотни. Астахов бьёт из «граника» по двору. Начинают работать, жестоко громыхая, автоматы. - Вон побежали! - выкрикивает кто-то. - Кто побежал? Ничего никому не понятно. |