Онлайн книга «Патологии»
|
Плохиш постоял около Кизи, и вышел. Вспоминаю, что убил, кажется, убил, почти наверняка убил человека. Сдерживаю желание высунуться по пояс в бойницу, и посмотреть вниз, - быть может, он лежит там, на земле, смотрит на меня исковерканным одноглазым лицом. Потерянный и оглушенный бродит, принюхиваясь к кровавым лужам, Филя. Федя Старичков одной рукой вскрывает банку тушенки, жмурясь от боли в боку, кидает несколько ложек пахучей массы на пол - псу. Филя, щелкая зубами, съедает всё в одно мгновенье. - Чего творишь? А сам что жрать будешь? - спрашивает Столяр. - А что, мы зимовать тут собираемся? - отвечает Федя. Сидящий на своей кровати Аружев, с раздувшимися и растрескавшимися губами, которые он ежесекундно трогает пальцами, услышав диалог Столяра и Старичкова, настораживается. Но Столяр, ничего не ответив Старичкову, забирает у него банку, и убирает в тумбочку дневального. - Аружев! - зовёт он, - На место. Порядок организуй, что у тебя тут… Русик нехотя возвращается. Злобно переживая приступы боли, тихо рыча, ходит взад-вперед Астахов. - Надо отнести ребят, - говорит Столяр. - Егор, организуй! Голос Столяра звучит неприятно громко среди общего вялого копошенья. Зову Саню Скворца. - Дим, не поможешь? - прошу я Астахова, забыв о его ране, и едва задав вопрос, чувствую, что сейчас он на всех основаниях обматерит меня. Но Астахов кивает головой. В руке у него, замечаю я, луковица, и он кусает ее. Подходим к Стёпке, - тихо, словно к спящему. - Ну, чего смотрим? - спрашивает Астахов, - Взяли, понесли. Дима засовывает луковицу в рот и хрустит ей, зло сжимая челюсти. Беспрестанно глотаю слюну. Мы с Саней стараемся не смотреть на мёртвого, поэтому идём нескладно, шарахаясь. Астахов, который держит Стёпу за ноги, ругает нас: - Что, кони пьяные?… Стёпа уже начал коченеть, мы положили его в кладовке без окон, неподалеку от «почивальни». Стёпина голова приняла глиняный оттенок. Показалось, что она расколется, если ударится об пол. Язва, которого понесли следом - ещё мягкий. Держа его за руку, вернее, за рукав «комка», я неотрывно смотрю на прилипшую к его почерневшему лбу прядь палёных волос. В коридоре встретили Андрюху-Коня, он, не стеснясь, мочится на свою обожженную руку. На улице раздались выстрелы, и сразу - шум на первом этаже. Спешим вниз. - Бля! - смеется неунывающий Плохиш, он быстро дышит, словно прибежал откуда-то, - Посмотри-ка на меня! - просит он Васю Лебедева, - Не убили, нет? Пулевых ранений не видно? Осколочных? Шрапнельных? Колото-резаных? - За жратвой, что ли, бегал? - спрашиваю я, видя две банки консервов, которые Плохиш положил на пол. - Ну, дурак. - Заначка цела, наверное… - говорит Васе Плохиш, - Завалило просто. Надо доски разгрести. «Они уверены, что их не убьют, - с удивленьем понимаю я, - уверены и всё». По лестнице спускается Столяр. - Хасан, я вам, блядь, устрою всем! Вы что, сдурели, ублюдки? Ты, спринтер хренов! - орёт он на Плохиша, - Ещё раз выбежишь, я тебя сам ебану. Ты понял? Я тебе обещаю - сам! Плохиш молча открывает консервы. - Кильки хочешь? - спрашивает он у Столяра, протягивая банку. Столяр пытается выбить ее, но замахивается слишком широко, и Плохиш лёгким движением уводит банку из-под удара, приговаривая: - Не хочешь, как хочешь… - Костя! - говорит Хасан Столяру, - Нам всё понятно. - Ты почему здесь? - никак не может остыть Столяр, обращаясь на этот раз ко мне. - Стреляли, - говорю. - Отделение где твоё? - Скворец - вот он, Фистов на чердаке, Монах контролирует сторону дороги… Какие сейчас отделения, Костя! Все перепутались. - Ни хера не перепутались. Иди и обойди всех. Пусть автоматы почистят, гранаты возьмут в «почивальне». Расслабились? Думаете, что всё? - Чего со связью? - спрашивает Хасан у Столяра, отвлекая его гнев. - Русик уронил на рацию. Астахов ему вписал в лоб, и Русик осыпался вместе с рацией. Наебнулась она. А эти, - Столяр кивает на свою переносную, выставившую антенну, рацию, - не берут. Надо подзарядить. Идём с Саней по коридорам. Воздух сух, тянет на кашель. После безустанного автоматного грохота собственные шаги кажутся далёкими, тихими. На чердаке застаём Кешу, он смотрит в прицел. - Ну чего, много подстрелил? - говорю. Кеша не реагирует. - Скоро наши? - спрашивает он, помолчав. - Не знаю, - отвечаю сухо. В одной из комнат, где выставлены посты, сидит у стены Монах, полузакрыв глаза. Его напарник спит прямо на полу, лицом к стене, - даже не вижу, кто. - Спим? - говорю, заходя. Монах открывает глаза, но не отвечает. Я прохожу к окну, смотрю на улицу. Неподалеку от школы лежит труп, ткнувшись в лужу лицом. - Сергей, вас что, выжали всех? - говорю, отстранившись от окна, - Что вы квёлые какие? Монах закрывает глаза. - Обед будет? - хрипло спрашивает тот, кто лежит. - Почему не ведём наблюдение? - спрашиваю я, не ответив. - Мы с соседями по очереди, - говорит Монах. Выхожу злой. - Чего они, Сань? Сдурели все? - спрашиваю у Скворца. - Устали… В «почивальне» Столяр заставил пацанов устроить раздолбанные бойницы, на скорую руку почистить автоматы, сделать уборку. Гильзы сгребли в угол, при этом кровь размазали по полу. Кажется, она пахнет. Ее обходят. - Сейчас будем ужинать, - говорит Столяр. Он отнял у Плохиша консервы. Я, когда уходил с поста Хасана, слышал, как Плохиш выл: «Я за них жизнью рисковал, в меня за каждую кильку по пуле выпустили!» - Все извлекаем свои запасы, - говорит Столяр, - Сколько просидим здесь, - не знаю. Разделим пищу на два дня. Пацаны лезут в рюкзаки, - в свои, и в чужие - тех, кто на постах. Но к рюкзаку дока, и к рюкзаку Язвы и к Стёпому хозяйству, никто не прикасается. У кого-то находится банка-другая рыбки в томате. У кого-то сухари. - Аружев! - говорит Столяр, - Давай-ка, посмотри у себя… Запустив руку в свой туго набитый рюкзак, где царит образцовый порядок, Русик выхватывает четыре банки. Шпроты, хорошая тушенка, сардины в масле. Столяр делит добытое. Лениво жуем. Астахов мнёт зубами пищу с диким выражением лица, - видимо, ему очень больно. Аружев ест, придвинув к себе одну из своих банок, закладывая сардинки в широко раскрываемый рот, - губы болят. Астахов, косясь на Русика, ухмыляется, смягчая дикое выражение своего лица. |