Книга Золушка в шоколаде, страница 25 – Дарья Донцова

Обрадованная удачей, я вошла в небольшой зал и поняла, что лучшего места для обделывания тайных делишек и не придумать. Очевидно, точка дорогая, раз в ней практически нет посетителей. На центральной магистрали Москвы полным-полно ресторанчиков, в которых клубится народ, а тут почти полная пустота. И темнота – верхнее освещение отсутствует, свет льется из странных конструкций, вмонтированных в пол, поэтому лица присутствующих тонут в тени. Зал длинный, вытянутый, потолок подпирают колонны, а столики расставлены так хитро, что люди не видят соседей.

– Вы одна? – кинулся ко мне метрдотель. – Желаете перекусить?

Замечательный вопрос, если учесть, что я вошла в кафе. И что на него ответить? Нет, решила посмотреть картины Тициана?

– У нас сегодня цесарка, – лопотал парень, – изумительной нежности птичка, рекомендую.

– Я думала ограничиться чаем с пирожными, – громко заявила я, пытаясь рассмотреть лицо мужчины, который сидел за одним столиком с Ириной Львовной.

– Присаживайтесь сюда, – предложил метр.

– Лучше в углу.

– Как угодно. Хотите латте?

– Лучше капучино, – улыбнулась я. – И сладкое что-нибудь. С фруктами, но без взбитых сливок.

– Сейчас привезут тележку с десертами, – пообещал распорядитель и ушел.

Я села на стул и краем глаза посмотрела на Мячину. Лица ее было не видно, только волосы, ее собеседник тоже плохо различим. Он был одет в голубую джинсовую куртку, вот, пожалуй, и все, что можно пока сказать о Василии.

Ладно, мое дело не привлекать к себе внимания, а когда барыга встанет, последовать за ним и узнать его адрес. Далее разберемся. Не верю я в восставших покойников, просто некто решил по неизвестной пока причине зло подшутить над Ией Вадимовной. Сдается мне, что таинственная личность, приславшая фото «Зои», и вор, стащивший медальон, хорошо знакомы друг с другом.

– Ваш кофе, – прочирикала официантка. – А какой десерт выберете?

Я оглядела тележку, заставленную блюдами.

– Вон то, пожалуйста, белое, дрожащее, с фруктами.

– Панакотту?

– Ее самую.

– Очень вкусная, – одобрила мой выбор официантка, – во рту тает.

– Милая, – прогремел вдруг невдалеке мужской голос, – здесь очень уютно.

– Пахнет плохо, – ответил капризный дискант. – Фу, туалетом воняет!

– Тебе кажется.

– Нет.

– Это уже пятое кафе, куда мы заходим, а тебе все не нравится, – обозлился кавалер.

– Найди приличное место, дорогое.

– Тут совсем не дешево.

– Для кого?

– Ну хватит! – загремел бас. – Я остаюсь здесь, а ты подожди на улице, пока я поем.

– Хам!

– Дура!

Раздался сочный шлепок.

– Ах ты кошка драная! – взвизгнул мужчина. – Прибыла из Задрищенска и выжучиваешься, руки распускаешь…

Дзынь, дзынь! Я обернулась на звук. Симпатичная стройная девушка, естественно, блондинка, в азарте швыряла на пол стеклянные бокалы.

– Идиотка! – бесновался ее кавалер, приземистый толстяк лет сорока пяти. – Сейчас ментов позовут, в обезьянник загребут!

– Не извольте беспокоиться, – бойко зачастил метрдотель, – пусть ваша дама развлекается, мы посудку в счет включим.

– Вот кретины… – выдохнул мужчина. – Эй, вы там, подайте водки, а девку в туалет отволоките и суньте ее башкой под кран.

– Только подойдите, дебилы! – заверещала истеричка.

– Ребята, кошелек у меня, – прояснил ситуацию мужик, – делайте, что приказано.

Метрдотель кашлянул, словно из-под земли выросли два гориллоподобных секьюрити, подхватили разбушевавшуюся мамзель под острые локотки и понесли к сортиру. Официантка быстро сбегала за веником и стала заметать осколки. Я, поглядывая на Ирину, положила в рот кусочек панакотты. Ну и ничего особенного, самое обычное молочное желе, во времена моего детства им торговали в гастрономе на Садовом кольце, недалеко от станции метро «Маяковская». Многие москвичи ездили туда за «дрожалкой», моя мама в том числе.

Я предалась сладким воспоминаниям. Вот я, маленькая девочка, сижу на кухне и с большим восторгом ем то самое молочное желе. За окном опустился вечер, дома тепло и уютно, да еще и папа не на работе, вот он, рядом сидит и рассказывает маме забавную историю.

– Если что и погубит нашу страну, так это солдатская хитрость, – смеется папа. – Семена Кучкина помнишь?

– Конечно, – кивает мама. – Неприятный тип, авторитарный, грубый, как его только подчиненные терпят.

– Плох тот начальник, который не мечтает стать рабовладельцем, – совсем развеселился отец. – А насчет Кучкина ты совершенно права, он солдат как бесплатную рабочую силу использует. Но они ему отомстили. Отлично получилось! Семен велел старослужащим у себя на дачном участке картошку посадить, объявил такой дембельский аккорд. Ребята чертыхнулись, но куда деваться? С генералом ругаться словно против ветра плевать, себе дороже станет. Крякнули, провели посевные работы и благополучно разъехались по домам. Картошка-то не сразу всходит, время должно пройти. Представь теперь лицо Кучкина, когда он однажды утром с балкона второго этажа своей дачи решил полюбоваться «плантацией». С юмором парни попались, корнеплоды зарыли по науке, но высадили их в виде пятиконечной звезды. Наверное, стервецы не один час потратили, пока правильно ряды вскопали. То-то генералу радость, даже картошка у него из земли звездой прет!

Мы с мамой засмеялись, а потом я спросила:

– А что такое дембельский аккорд? Солдаты играют на пианино?

Папа прижал меня к себе.

– Ступай спать, Фросенька, [3] незачем тебе разговоры взрослых слушать…

– Дзынь, – долетело до уха.

Я вынырнула из воспоминаний. Похоже, буянка вернулась в зал и принялась вновь колотить бокалы. Дорого обойдется ее кавалеру поход в ресторан…

– Дзынь, – снова прозвучало от окна.