Книга Бессердечный, страница 11 – Кэт Мартин

Эриел проснулась в испарине, простыни сбились к ее коленям, ночная рубашка обвилась вокруг бедер. Ей приснился кошмар, в этом она была уверена, но не могла вспомнить, что это было, хотя у нее было подозрение, что он каким-то образом был связан с графом.

Эриел дрожала. Тело ее покрылось гусиной кожей – она вдруг почувствовала, что в комнате становится все холоднее. Она соскользнула с постели и набросила стеганый шелковый пеньюар, потом застегнула его на все пуговицы. Послышался легкий стук в дверь, и Сильви Томас, горничная, которую приставил к ней граф, вошла в комнату. Это была темноволосая девушка лет двадцати с круглыми светло-карими глазами и таким же круглым, пухлым лицом.

– Вы рано поднялись, мисс. Вам бы следовало полежать в постели, пока я не подброшу угля в камин.

– Да, я встала рано, но есть дела, которые мне надо закончить нынче утром.

Это было полуправдой. Она намеревалась ускользнуть в парк в надежде увидеть там Филиппа. Ей надо было поговорить с ним, попытаться выяснить их отношения, но главным образом ей хотелось убежать из дома, прежде чем она встретит графа.

– Ну, если вы собрались уходить, тогда я помогу вам одеться.

Эриел позволила Сильви хлопотать вокруг нее, благодарная уже за то, что у нее появилось чем занять мысли. В платье из бледно-голубого муслина, с волосами, уложенными локонами и придерживаемыми шпильками, она схватила индийскую шаль с бахромой, спустилась вниз по лестнице и выскользнула за дверь, радуясь тому, что ей удалось выбраться из дома незамеченной. Было рано. Если бы Филипп и появился в том месте, где они обычно встречались, а она сомневалась, что он там будет, это должно было произойти несколькими часами позже. Некоторое время она просто бродила по парку, набрела на булочную и заказала кекс и чашку какао.

Когда Эриел вынимала деньги из ридикюля, чтобы расплатиться, она вдруг испытала острое чувство вины. Как не слишком-то любезно и довольно резко заметил граф, она была одета в платья, за которые заплатил он, и наслаждалась вкусной едой тоже за его счет. Когда она была еще девочкой, отчаянно мечтавшей вырваться из своего жалкого дома, покончить со своим несчастным существованием, для нее не имело значения, как и чем она будет за это расплачиваться. Теперь ее беспокоило то, что она надавала ложных обещаний, выполнять которые не собиралась.

«Гревилл прав, – думала она. – Я ему обязана». Все, чему она научилась, кем стала, было прямым следствием щедрости графа. Она была у него в неоплатном долгу, но, конечно, существовали и другие способы расплатиться с ним, кроме обещанного – отдать ему свое тело.

Со вздохом Эриел направилась к платану, куда приходила теперь каждое утро. Трава была мокрой от росы, и воздух был еще прохладным. Она поплотнее закуталась в шаль, обернув ею плечи, и молила Бога, чтобы ее златокудрый принц пришел. Когда она его увидела, то ощутила огромное облегчение, потому что была почти уверена, что никогда его больше не увидит.

– Эриел, моя дорогая девочка…

– Филипп… я не думала, что вы придете.

Он потянулся к ней и взял ее руки в свои. Он заметил ее бледность и очевидное замешательство.

– Меня не могла бы удержать и дюжина Гревиллов. Я так беспокоился! Я оставил вас, не зная, что предпримет граф. Я был рассержен и смущен.

Эриел с трудом заставила себя улыбнуться.

– Все в порядке. Я так рада, что вы здесь. Мне надо столько сказать вам, столько объяснить. Мне следовало сделать это раньше, но… я не посмела.

Филипп вытащил из кармана сюртука платок и отер с ее лица слезы, которых она не чувствовала.

– Идемте. Присядем вон там.

Он вытер росу со скамейки тем же платком, и они сели, держась за руки. Она стала рассказывать ему о своем происхождении, с трудом заставляя себя произносить каждую следующую фразу. Филипп все больше мрачнел.

– Итак, вы видите, Филипп, я совсем не та, за кого вы меня принимали. И я не заслуживаю… вашего внимания.

Он нежно сжал ее руку:

– Не глупите. Ваше прошлое не имеет значения. Имеет значение то, какой женщиной вы стали теперь.

Эриел смущенно отвела взгляд. Как ей повезло, что она встретила такого человека, как Филипп!

– Значит, вы говорите, что ваш отец был арендатором у старого графа?

– Да.

– И поэтому Гревилл решил помочь вам?

Эриел прикусила губу. Она пришла в парк с намерением рассказать Филиппу обо всем, признаться в своем низком происхождении и в том, что она согласилась предоставить свое тело графу в обмен на модную одежду и дорогое образование. Она рассказала ему правду о своем прошлом, но сегодня он был совсем другим. Она видела в его глазах почти фанатический блеск, когда он смотрел на нее. Она вспомнила о вражде между Филиппом и Гревиллом, вспыхнувшей на ее глазах как пожар, и решила воздержаться от подробностей и умолчать об остальном.

– Мой отец сильно пил. Когда он бывал нетрезв, он становился жестоким. Я попросила графа о помощи, и он согласился мне помочь. – Это было, конечно, не всей правдой, но той ее частью, которую у нее хватило мужества открыть. – Я не знала о том, что прежний граф Гревилл умер и что я теперь обязана… благодарностью его сыну.

– Его незаконнорожденному сыну, – желчно выплюнул Филипп. – Он никогда не стал бы графом, если бы его отец не заболел. Джастин – его единственный отпрыск мужского пола, а старый граф мечтал о наследнике и признал бы его, даже если бы он был пащенком шлюхи.

Эриел побледнела, услышав эти слова, но еще больше ее смутила ненависть в голосе Филиппа, и она поняла, что если решится или будет принуждена выполнить условия сделки, то Филипп сочтет возможным заклеймить и ее этим позорным словом.

Его пальцы сжали ее руку, и рука его была, пожалуй, слишком горячей и влажной.

– Прошу прощения. Вы леди. Мне не следовало выражаться так в вашем присутствии.

– Откуда вам столько известно о нем?

– Мы были однокашниками в Оксфорде.

– Вы расскажете мне о нем?

Филипп смотрел невидящим взглядом на ручей, струившийся по парку. Он был неправдоподобно красив, просто мечта любой женщины, и все же она не могла не сравнивать его точеные черты с мрачной смуглой красотой Гревилла.

Когда он снова обернулся к ней, в глазах его появилось какое-то новое, непонятное ей выражение.

– Он жестокий человек, Эриел, опасный человек. Вы не можете чувствовать себя в безопасности, живя в одном доме с ним.

По телу ее пробежали мурашки. Она тотчас же вспомнила, с каким холодным и бессердечным видом он потребовал от нее, чтобы она разделась, и пыталась не думать о том, что могло ожидать ее в его постели.

– В университете он держался большей частью особняком, – продолжал Филипп. – Его отец выполнял свои обязательства по отношению к нему и его матери и содержал их обоих, но сомневаюсь, что он видел его больше нескольких раз за все эти годы. Его мать была дочерью одного из местных сквайров. Она бежала с каким-то богатым женатым европейцем, когда Джастин был еще ребенком. Его растила бабушка, пока отец не определил его в пансион.