Книга Бессердечный, страница 82 – Кэт Мартин

– А возможно, они случайно наткнулись на него и сочли одинокого всадника легкой добычей, – высказала предположение Барбара. – Буду получше присматривать за Томасом. Им может прийти в голову мысль похитить его ради выкупа.

– Вам не стоит волноваться на этот счет, дорогая леди. – Доктор ободряюще похлопал ее по плечу. – Я сделаю остановку в конторе шерифа по пути домой. Если эти разбойники останутся где-нибудь по соседству, шериф и его люди быстро с ними расправятся.

– Благодарю вас, – сказала Эриел. – Я тоже пошлю ему весточку. Я уверена, что власти пожелают побеседовать с моим мужем.

Доктор Марвин кивнул, а Эриел поблагодарила его за помощь. Пока Барбара провожала доктора до двери, Эриел вернулась к Джастину. Он спал. Отвар, данный ему доктором, обеспечил ему желанный отдых. И все же она была неспокойна. Никогда в жизни она не была напугана больше, чем в минуту, когда увидела, как его вносят в холл. Глаза его были закрыты, грудь в крови, и в какой-то миг ей показалось, что он мертв. Боль, которую она при этом испытала, была непереносимой.

Она кричала, не помня себя, кричала громко, и его полные боли глаза приоткрылись, медленно обратившись к ее лицу. Когда улыбка тронула его губы, Эриел поняла, что он жив. Любовь к нему затопила все ее существо, заполнила ее грудь, обволокла сердце. Стараясь подавить беспокойство, она взяла все в свои руки. Чуть позже он уже лежал в постели наверху и мирно отдыхал, рана его была промыта и перевязана, а за доктором послали.

Если исключить ее разговор с доктором, она не отлучалась от его постели ни на минуту.

Прошли утро, день и вечер. Наступила новая ночь. На рассвете Эриел очнулась от дремоты, сморившей ее, когда она сидела на стуле возле кровати, и удивилась, увидев, что и Джастин тоже бодрствует.

– Эриел? – Голос его был глухим, а речь прерывистой. Когда сознание начало возвращаться к нему, его глаза обратились к ее лицу. – Какого черта? Ты, конечно, не сидела на этом стуле всю ночь?

Она нежно улыбнулась ему:

– Тебя ранили. Я хотела быть уверенной, что с тобой все в порядке.

Стискивая зубы от боли, он попытался сесть, и она поспешила на помощь. Он пошевелил плечом, проверил повязку, крест-накрест охватывавшую его.

– Чертовски больно, но не думаю, что рана серьезная.

– Доктор сказал, пуля прошла навылет. И слава Богу, не задела кость.

Он кивнул с явным облегчением:

– В таком случае через пару дней я буду как новенький. По крайней мере если этот безмозглый доктор не запудрит мне мозги той пакостью, что дает мне пить.

Она подавила готовый вырваться смех:

– Тебе нужен покой. Доктор Марвин только хотел убедиться, что твоей жизни ничто не угрожает.

Он попытался сесть прямее. Она заметила, что Джастин поморщился от боли, и заставила его снова лечь.

– У вас огнестрельное ранение, сэр. Доктор настаивает на соблюдении постельного режима, хотите вы того или нет.

Он вопросительно поднял черную бровь:

– Неужели это так? А кто, осмелюсь спросить, будет выполнять предписания доктора?

– Я.

Он улыбнулся одним уголком рта.

– В таком случае, миледи, вам не стоит выходить из комнаты.

Она скептически оглядела его:

– И вы согласитесь лежать в постели?

Он опустил глаза.

– Пожалуй, я не желаю ничего больше, чем провести несколько дней в постели, пока вы будете возле меня, миледи.

Эриел вспыхнула, но не сказала ничего. Было ясно, что рана ее мужа не такая серьезная, как она опасалась. С той ночи, когда Барбара устроила рождественский вечер, отношения между ними изменились. Тогда ей пришлось принять мучительное решение, верить Джастину и считать его достойным ее любви или дать волю страхам и позволить злокозненным измышлениям Барбары Таунсенд разрушить ее жизнь. Она посмотрела в яростные серые глаза Джастина и поверила, что он говорит правду и дорожит ею.

Эриел погладила локон его густых смоляных кудрей. Он снова уснул, и теперь, в покое, черты его лица стали мягче. Но стоило ей закрыть глаза, как она увидела его таким, каким он был в то утро, когда его ранили, – веки сомкнуты, лицо мертвенно-бледное, рубашка на груди промокла от крови. Он сказал, что на него напали бродяги, разбойники, но узнать это наверняка было невозможно, и не было никакой уверенности в том, что опасность ему больше не грозит. По затылку и спине ее поползли мурашки. Она пыталась убедить себя, что это глупость, что нападение на Джастина было лишь несчастным случаем, что Джастин случайно набрел на грабителей и стал их жертвой, но страх продолжал грызть ее душу.

Шериф Джон Уилмот последовал за дворецким в одну из элегантно обставленных гостиных Гревилл-Холла. Прошло четыре дня, с тех пор как он в последний раз беседовал с графом, уже вставшим с постели и чувствовавшим себя намного лучше. Но графа все еще мучила боль, и при каждом неловком движении он стискивал зубы. Последовав за его сиятельством в комнату, Уилмот снял свою потрепанную шляпу с обвисшими полями и стоял, держа ее в руках.

– Мне очень жаль, милорд, но мы не нашли и следов людей, напавших на вас.

Лицо графа помрачнело. Но все же у него достало силы кивнуть шерифу. Он указал ему на стул возле софы, и Уилмот сел напротив хорошенькой белокурой жены графа. Она смотрела на него с тревогой.

– Вы думаете, эти люди покинули наши края? – спросила она.

Шериф поерзал на стуле, обитом дорогой парчой, и про себя понадеялся, что не запачкает красивую обивку.

– Они были бы дураками, если бы не сделали этого. Мои люди обшарили всю округу в надежде на обещанную вами награду.

Граф поднял бровь:

– И какова, по-вашему, эта награда?

– Ну, сотни три гиней, милорд. Я думал, вы знали об этом.

– Три сотни! О Господи! Да это, черт возьми, целое состояние! – Граф устремил суровый взгляд на жену, тотчас же выпрямившуюся на своем месте.

– Едва ли вы были в состоянии принять это решение сами, милорд. Но ваша жизнь стит гораздо больше.

Вместо того чтобы разгневаться, граф улыбнулся:

– Я рад, что ты так думаешь, любовь моя.

Она очаровательно покраснела, и шериф подумал, какой удачливый человек этот лорд Гревилл, если ему повезло жениться на женщине, которая так дорожит им.

– Вы уверены, что эти люди были просто разбойниками? – спросил Уилмот.

– Но они не деревенские. Кем еще они могли бы быть?

Невысокий, крепко сколоченный шериф пожал мясистыми плечами. Над поясом его штанов нависало брюшко, а волосы уже начали редеть, но он был умен, ловок и трудолюбив. В графстве Суррей редко случались преступления. Джон Уилмот делал все, чтобы сохранить такое положение.